Первый маршрут Иры Сулимовой
Шрифт:
Пришел с работы отец Иры. Разделся, спокойно поздоровался с Ильей Смирновым. Коренастый, черноглазый. Илюша взглянул на Иру — вся в отца.
— Знаешь, что она придумала? — сказала мать. — Капризы дикие.
— Знаю, — ответил Сулимов. — Ирка мне из совхоза писала. Это не детские капризы, а разумное решение. Ее сверстницы-москвички трудятся у нас на целине. А Ирка? Что она знает о своем крае? Пусть едет с жизнью знакомиться, работать, учиться. Для нее это будет большая польза. Поезжай, дочка.
Так Ира Сулимова стала поваром в нашем отряде.
Приехали
После завтрака Ира должна была вымыть посуду, к обеду сварить уху, на второе — пшенную кашу.
Отряд в полном составе уехал на машине к дальним обнажениям. А Ира сложила в корзинку грязную посуду и пошла на реку. Долго мыла она холодной водой миски, травой терла, песком. Потрет, понюхает—пахнет неприятно, будто металл тухлыми яйцами пропитался. Ничего не добившись, Ира разложила посуду на песке сушиться.
Затем Ира вытянула из воды садок с рыбой. Запустила туда руку, схватила за хвост крупного окуня, а он как затрепещется да и уколол ей палец острым плавником. Ира вскрикнула от боли, отбросила от себя садок, и хорошо, что не в воду, а то бы вся рыба ушла.
Получив первый урок, Ира вытряхнула всю рыбу из садка и уже спокойно выбрала десяток окуней да столько же чебачков.
Садок с остальной рыбой она закрыла крышкой и опустила в воду на прежнее место.
Весело трепыхались окуньки да чебачки на песке. Надо сложить рыбу в миску, а как? Ира возьмет в руку чебака, а он живой, вырывается.
С окунями еще хуже. Они колются больно.
Один большой окунь прыгал, прыгал на песке и попал в воду. За ним прыгнул другой, за этим чебак туда же направился. Ира поймала его за жабры и бросила в миску. Чебак-то не колючий.
Она слыхала, что рыбу для ухи надо как-то чистить. Этого она не умела. «Но не все ли равно, — соображала Ира. — Надо головы отрезать, чешую соскоблить, кишки выбросить». И она приступила к работе. Чешуя с чебаков счищалась хорошо, а с окунями ничего не получалось. Мелкие чешуйки вместе с кожей сдирались.
«Пусть товарищи с чешуей едят, — решила Ира. — Не моя вина, что у окуней такая чешуя крепкая».
Потом она отрезала у рыб головы, вынула внутренности. Отходы унесла подальше от лагеря и закопала в землю.
Перемыв рыбу, Ира сложила ее в кастрюлю, залила водой.
Опустила туда три картофелины, луковку, всыпал пять столовых ложек соли и поставила на огонь.
Долго варилась уха — часа два. Ира попробовала ее очень вкусно, только немного горчит.
После ухи девушка стала варить кашу. Налила в котел воды до краев, всыпала три кружки крупы, посолила, как полагается, опустилась на корточки около котла и начала наблюдать за кашей.
Уже вода кипит, а каша жидкая — сверху вода, на дне гуща.
«Мало крупы положила», — решила Ира и всыпала в котел еще две кружки крупы. Вода кипит, а каша не похожа на кашу — жиденькая. Ира снова добавила крупы, помешала кашу палкой. И тут случилось непоправимое. Каша вдруг вспенилась, стала густой и полезла через край котла. Запахло гарью.
Пришлось снова да ладом кашу варить. Оказалось, что на котел надо не шесть, а лишь одну кружку крупы.
Есть уха, готова каша! Ира даже заплясала от радости. Перед приездом геологов она успела подогреть уху и кашу, поставила чайник на огонь.
Сели обедать. Вдруг старший геолог Тамара Александровна отставила свою тарелку в сторону.
— Дай другую!
Ира дала ей другую тарелку. Тамара Александровна и эту отставила, спросила:
— Ты мыла посуду?
— Мыла и очень долго.
— Как ты мыла ее?
— На реке.
— Мыть посуду в холодной воде бесполезно. Надо, чтобы вода была горячая. У тебя есть такая вода?
— Есть для чая.
— Перемой посуду в горячей воде!
Когда общими силами посуда была перемыта, Ира разлила по тарелкам уху. Но, к ужасу повара, никто ее есть не стал. Заставили Иру рассказать, как она уху варила. Рассказ был встречен безудержным смехом:
— Головы отрубила! В землю закопала!
— Окуни кусаются!
— Это, знаешь ли, у тебя не уха, а каша с костями! Ира и про кашу рассказала. Геологи хохотали до упаду. Но самой поварихе было не до смеха.
Впрочем, каша оказалась отличной, всем ее хватило, с добавочкой. Раскупорили консервы, сварили кофе. После обеда уехали на работу.
Помогать Ире оставили Илью.
Он показал Ире, как надо мыть посуду, помог чистить картошку, потом устроился в своем спальном мешке за палаткой с книжкой в руках и уснул. А Ира уселась на камешке на берегу реки и пригорюнилась…
Вечером Илья учил Иру варить уху.
— Ты не беспокойся, — говорил он. — Я тоже только в_ отряде научился уху варить.
Он объяснил ей, что сперва надо из рыбы выбросить внутренности вместе с желчью, а потом уже убирать чешую.
— Ты вначале чешую сдирала и раздавила желчь, потому и уха у тебя получилась горькая. Окуня никогда не очищают от чешуи. Она потом вместе с кожей хорошо сдирается. В рыбьей голове жир, самый вкус. Жабры надо убирать, а головы зачем же?
— В котле, — продолжал Илюша, — прежде всего варится приправа — картошка, лук, лавровый лист, перец горошком. Когда картошка сварится, лишь тогда рыбу опускают минут на десять. Побелеют у нее глаза — и уха готова, а ты сделала как раз наоборот. Бывает уха двойная, тройная. Об этом в следующий раз.
Под руководством уже опытного кулинара Илюши Смирнова Ире удалось приготовить к ужину хорошую уху.
Вечером геологи забрались в спальные мешки, а Ира долго еще прибирала в палатке-кухне, мыла и чистила посуду.
Ничего не поделаешь, должность такая.
Ира Сулимова постепенно привыкала к своей работе и к нашей жизни кочевой. Мы часто оставляли ее одну в лагере и уходили в маршруты всем отрядом. Иногда на далекие места нас отвозил шофер Савин. Возвратившись домой, он обычно до вечера занимался рыбной ловлей, а потом хвалился перед нами уловом, рассказывал всевозможные небылицы о мигающих ершах, о щуках, которые лодки перевертывают, и о прочих чудесах в решете.