Первый маршрут Иры Сулимовой
Шрифт:
Как-то утром Савин опустил на воду резиновую лодку и выехал к противоположному берегу на омут рыбу ловить.
Если бы вы знали, как хороши омуты Тобола! Широкие, глубокие. Вода прозрачна, как чистый воздух. Видно дно, рыбу видно, как в аквариуме. Гуляют в водорослях крупные чебаки, траву колышут. На чистые места, как тени, выходят темные окуни и охотятся на мальков. Иногда медленно, крадучись, проплывает щука, и омут замирает, все живое прячется от хищницы. Но вот прошла зубастая, и снова выплывают из водорослей на чистую воду стайки осторожных
У Савина не клевало. То ли щука в засаде, то ли сам рыбак «подшумел». У рыболова не хватало терпения. Он хотел уже на другое место перебраться, но, к радости своей, взглянув через борт, заметил огромного горбача, который подкрадывался к насадке.
— Давай, давай, — шепнул осчастливленный рыболов, держа в дрожащей руке удилище. Окунь начал захватывать насадку. И в этот критический момент…
— Ой! Помогите! — От лагеря к воде бежала Ира, чем-то перепуганная насмерть, как будто за ней рысь гналась.
Савин бросил удилище, судорожно выгребая веслом, подплыл к берегу.
— Что за паника?
— Там… в палатке, на спальном мешке…
— Кто, что?
— Не знаю. — Девушка схватила шофера за рукав и потянула к лагерю. У палатки она спряталась за спиной Савина.
— Видите? Он бегает.
— Обыкновенный жук. — Савин поймал жука. — Погляди, если не видала.
Ира с визгом бросилась в сторону.
Геологи еще не закончили работу, как за ними раньше времени приехал Савин. Вид у него был сердитый. Он взял у кого-то молоток и давай долбить камень — только искры засверкали. Отобрали у Савина молоток.
— Ты чего на скалу окрысился?
— Ничего не окрысился, — хмуро ответил он. Подошел к колесу и изо всей силы пнул носком сапога упругую резину.
Вернувшись в лагерь, мы узнали, чем было вызвано такое настроение шофера. Еще бы! Всю рыбалку ему девчонка испортила. Иру пристыдили. Такая, дескать, на вид боевая, а козявок боится.
— Может быть, тебе, Сулимова, лучше возвратиться к папе-маме в Кустанай?
— Ни за что! Честное слово, не буду трусихой.
Но все-таки боязнь разных букашек осталась у нее надолго. Увидит жука, отскочит в сторону и наблюдает издали. До тех пор не подходит к тому месту, пока жук не скроется в норке. Очень боялась кузнечиков с красными подкрыльями. Летит он и скрипит. Не трещит, а именно скрипит. Это ведь очень страшно.
Однажды Ира увидела странное существо, ни на кого не похожее. Величиной чуть не с воробья, лапы мохнатые, их восемь штук. Брюхо толстое, глаза острые, челюсти, как у краснокрылого кузнечика. Одним словом, страшилище.
Ира вначале испугалась, но потом стало интересно: что это за зверь такой? Подняла длинную камышинку, осторожно тронула его. Страшилище сжалось в комок и вцепилось в камышинку, потом отпустило ее и побежало. Ира догнала и снова ткнула его камышинкой. Страшилище как прыгнет метра на три в сторону — и затерялось в траве.
Такое же чудище оказалось в кухонной палатке на деревянной стойке у потолка. Ира размахнулась полотенцем,
Вечером она рассказала ребятам о своем приключении.
— Где зверь, которого ты убила? — тревожно спросила Тамара Александровна.
— Здесь, под фанеркой.
Тамара Александровна подняла фанеру.
— Это тарантул, — сказала она отрывисто. — Взять осторожно и сжечь.
Тарантул опаснее гадюки, объяснил нам наш опытный начальник. Гадюка сама не нападает на человека, а тарантул набрасывается на все живое, кроме баранов в степи. Человек укус тарантула переносит очень болезненно.
— Аврал, товарищи! — произнес начальник очень серьезно. — Обыскать палатки, перетрясти спальные мешки. Всем сапоги надеть. Смирнов, выдай товарищам сапоги.
Больше десятка тарантулов было обнаружено в палатках. Твари жили в норках под ящиками, под спальными мешками.
На том месте, где спала Ира, обнаружили трех тарантулов.
В ту ночь мы в палатках не гасили огня. Спали в верхней одежде, в сапогах. За исключением Иры. Она нисколько не боялась тарантулов. Тарантул не жук. Чего же его бояться?
Когда лагерь угомонился, Ира сбросила сапоги, вымыла посуду, прибрала в кухонной палатке, где было ее спальное место, залезла в мешок и спокойно, без сновидений, Проспала до утра. Утром вышла из палатки в босоножках и стала варить завтрак.
— Где сапоги? Почему в, босоножках? — строго спросил начальник.
— Сапоги в палатке, — ответила Ира. — В них тяжело, в босоножках легче.
— Давай сюда сапоги. Ну!
Ира вынесла сапоги.
— Снимай босоножки! Так… Сапоги надевай.
— Я не боюсь тарантулов, честное слово.
— Я за тебя боюсь. Переобувайся!
Ира надела сапоги и протянула руку за босоножками.
— Когда уедете в маршрут, я все равно босоножки надену.
Начальник отобрал у нее босоножки и сунул в огонь. Ира заплакала.
— Это подарок… Зачем так?..
— Туфли куплю хорошие, после экспедиции, если будешь послушной.
Шофер по пути от Прохоровки в глубь степей стал собирать разный утиль: цепи Галля, растерянные по дороге комбайнами, автопокрышки, которых немало валялось по кюветам.
— Для чего тебе это барахло? — спрашивали шофера.
— Значит, надо.
— Да объясни ты толком. Машину загромождаешь.
— Все равно ничего не поймете.
Мы подъезжали к озеру Балтыкуль. Большое озеро, красивое, в камышах. Еще с полкилометра — и будем на месте. Но пассажир предполагает, а шофер располагает. Впереди на дороге большая грязная лужа. Савин забыл, что он не на «Волге», а на чернорабочем грузовике, которому грязь не опасна, и, не доезжая до лужи, свернул в сторону, чтобы ее по сухому месту объехать. И машина влипла в трясину. А озеро на виду. Какая досада! Мы вылезли из кузова. Не торопясь, вышел из кабины и Савин.