Первый особого назначения
Шрифт:
Наконец ручка была припаяна. Гриша выпрямился на табурете и стал медленно поворачивать подстаканник перед глазами. Вдруг лицо его стало сосредоточенным и задумчивым. Брови еще теснее сошлись к переносице. Он как будто вспоминал о чем-то, глядя на серебряные узоры. Паяльник со стуком упал с верстака, и раскаленный его конец зарылся в скомканную
— Бумага горит! — заорал Степка и вскочил со скамейки. — Не видите, что ли? Бумага горит!
Но Гриша даже не повернул головы. Он все смотрел на подстаканник и о чем-то думал.
Перепрыгнув через какой-то ящик, поскользнувшись в лужице машинного масла, разлитого на полу, Степка подскочил к верстаку и стал с яростью затаптывать вспыхнувшую в этот миг газету, схватив паяльник за длинную ручку и размахивая им из стороны в сторону.
Только тут Гриша очнулся. С грохотом отодвинув табурет, он выключил примус, погасил паяльную лампу, и в комнатушке сразу стало тихо; только синий чад расплывался под потолком.
— Чуть-чуть пожара не было, — сказал Степка, в волнении забыв, что Гриша не может его услышать.
Мастер взял у Степки паяльник и положил его на верстак — раскаленной головкой на кусок жести. И после этого он взглянул на мальчика такими глазами, словно впервые его увидел. Глаза Гриши теперь были не равнодушны, а серьезны и внимательны. Потом мастер показал на растоптанную обгорелую газету, на паяльник, щелкнул пальцами и, приложив ладонь к груди, несколько раз кивнул головой, будто бы хотел поблагодарить Степку за проворство. Степка смутился и протянул Грише тазик.
— Вот… Мать прислала… Починить надо.
Снова усевшись на табуретку, Гриша стал внимательно разглядывать днище тазика. Молотком он сбил эмаль вокруг дырки, ощупал дно и стукнул еще раз, в другом месте. Эмаль откололась, и под ней Степка увидел маленькое рыжее пятнышко. Гриша легонько надавил пальцем. Палец прошел насквозь, и дно засветилось еще одной дыркой. Мастер повернулся к Степке и показал ему продырявленное железо. Наверно, он хотел сказать, что починка требуется и тут.
Степка стоял пораженный. Каким образом Гриша угадал, что под слоем эмали есть второе поврежденное место? Он кивнул головой. А мастер привстал и перевернул два листка отрывного календаря на стене. Степка понял, что за тазиком надо зайти через два дня.
Дома за ужином он с воодушевлением рассказывал матери и отцу, как Гриша задумался над починенным подстаканником, как едва не начался пожар и как мастер отыскал под эмалью ржавое пятно.
— Прямо насквозь видит! — с восхищением говорил Степка. — Как стукнет молотком! А там ржавчина. Вот это мастер!
— Мастер он хороший, ничего не скажешь, — согласился отец. — Жаль, что глухонемой. Вот патефоны чинит, а сам послушать не может…
— Разное толкуют, — сказала мать, подкладывая Степке в тарелку макаронных рожков с провернутым мясом. — Говорят, что он и слышит, и разговаривает, как все…
— Я знаю, кто это говорит, — сердито мотнув головой, сказал Степка. — Это Вовка Чмоков из дома двадцать. Только врет он. Я когда заметил, что бумага горит, то так заорал, так заорал!.. А он — хоть бы что.
— Глупости говорят, — усмехнулся отец, наливая себе чай. — Самый он настоящий глухонемой.
— Зря говорить не станут, — настаивала мать. — Откуда он взялся, этот глухонемой?
— Приехал откуда-нибудь, — спокойно ответил отец. — Вот и инженера нашего, Левченко, недавно из Харькова сюда перевели. Мало ли у людей причин с одного места на другое переезжать.
Через два дня Степка пришел в мастерскую за тазиком. Тазик был готов, но у Гриши оказалась посетительница, какая-то старушка, которая принесла в починку утюг. Пока Гриша разбирал, где утюг неисправен, Степке опять пришлось ждать на скамейке у двери.
Наконец старушка ушла. Вспыхнула и погасла лампочка на стене. Гриша обернулся и приветливо кивнул Степке, как старому знакомому. Он подмигнул, показал на паяльник, на пол, на гудящее пламя примуса и несколько раз взмахнул руками, держа ладони повернутыми вверх. Словно хотел показать, как огонь пожара охватывает стены его комнатушки. Потом он потрепал Степку по голове и взял тазик, который стоял уже приготовленный на верстаке.
Степка протянул мастеру деньги. Но Гриша оттолкнул его руку и покачал головой.
— Да что вы! — смутился Степка. — Возьмите!
Однако плату за починку Гриша так и не взял. Степка хотел было оставить деньги тайком на верстаке, под куском жести, но глухонемой мастер оказался зорким. Он крепко ухватил Степку за плечо и сунул монеты ему в карман. Потом он снова потрепал его по голове, коснулся пальцем Степкиной груди, обвел рукой стены своей каморки и при этом несколько раз кивнул. И Степка понял, что Гриша предлагает ему заходить в гости.
Глава вторая
С тех пор Степка зачастил в мастерскую. Ему очень нравилось сидеть на перевернутом ящике и смотреть, как работает Гриша. Нравилось следить за ловкими, точными движениями его рук. Вот кастрюлька. В ней дыра. Но маленький кружок железа плотно прикрывает отверстие. Раскаленное жало паяльника скользит по краешку кружка и размазывает, словно масло, тонкий слой олова. Пять минут — дырки нет. Гриша аккуратно зашлифовывает края заплаты напильником, а затем, вытащив из-под верстака баночку с эмалью, смазывает починенное место.
Подолгу, не отрываясь, мог следить Степка за подвижными, сильными, удивительно чуткими пальцами Гриши. Как уверенно они вставляли какой-нибудь винтик в контакты электрической плитки! Как ровно, одним ударом молотка по круглому долоту, могли пробить дырку в металле! Как точно умели просверлить дрелью отверстие для заклепки в размягченной на огне стальной пружине! Как быстро и уверенно находили эти умелые пальцы обрыв внутри поврежденного электрического провода!..
Но не только своим умением делать все, что угодно, были удивительны Гришины пальцы. В них помещался язык мастера. Пальцы могли разговаривать.