Первый практикум. Напиток бессмертия.
Шрифт:
Секретарша вскочила, точным движением выудила из стопки тонкую пачку бумаг и подала директору. Тот передал её Виктору.
– Ознакомьтесь!
Стах Глебович навис над Виктором и замер над ним, как коршун. Виктор, как тёртый соискатель, первым делом поискал пункт с указанием зарплаты, и глаза его раскрылись в удивлении.
– Сколько?..
– Это с учётом ненормированного рабочего дня, – отмахнувшись сказал Стах Глебович.
– Ненормированного? – подозрительно спросил Виктор.
– Как у всех учителей. Классные часы. Выездные экскурсии. Шестидневка… Также Вам несколько раз нужно будет
– И чем я должен буду там заниматься?
– Помогать ученикам с их домашним заданием или с исправлением двоек... Всё как обычно.
Директор неопределённо пожал плечами.
– И долго? – допытывался Виктор.
– Ну пока не усвоят материал, – с какой-то нехорошей улыбкой ответил директор.
Виктор понял, что отказ директор не подпишет, и загрустил. Без отказа его вышибут с биржи и окрестят тунеядцем. Штрафы там какие-то. Не вариант. И как спасти так неудачно прошедшее собеседование, он не знал. Брякнуть в лоб, что он пришёл, чтобы его не взяли, ему было отчаянно стыдно. Виктор невольно посмотрел на выход из приёмной и почему-то отметил, что он совсем недалеко. Правда, как потом показаться дома?
А директор уже подсовывал ему перьевую ручку. Не ту, у которой резервуар в стержне, а настоящую, которую макают в чернильницу. Виктор с удивлением посмотрел на такой раритет и ткнул пальцем в кончик пера. Ему всегда было любопытно, острые они или не очень.
Вдруг за окном сверкнуло, грохнуло, и в стекло ударил тропический ливень, в саду что-то истошно заорало: «Уаааау-уаааааау-уааау». Виктор поклялся бы, что это павлин. Богданов вздрогнул и убедился, что кончик пера-таки острый. На пальце появилась кровоточащая царапина, перо измазалось в крови. Виктор недоверчиво покосился в окно на бог весть откуда взявшиеся потоки воды и почесал обожжённый под абсолютно безоблачным небом нос.
А Стах Глебович с доброй акульей улыбкой кивал ему, мол, не беспокойтесь, подписывайте! И Виктор, мысленно плюнув, подмахнул оба экземпляра, как в прорубь нырнул. За окном грохнуло снова. Школу ощутимо тряхнуло. Саша смотрела на нового коллегу застывшим чуть встревоженным взглядом. Стах Глебович расплылся в улыбке. Виктор пробормотал:
– Всё?
– Да, теперь всё, – как-то нехорошо отозвался Стах Глебович.
– Спасибо, – буркнул Виктор.
И слышно было в этом «спасибо» настоящее «а чтоб Вас…». Виктор подхватил бумаги и поплёлся к выходу.
– Завтра к половине девятого! – прокричала ему вслед Саша.
Статус трудоустроенного Виктору не понравился сразу. Груз ответственности давил на грудь, хотелось взирать на бегущих мимо детей свысока. А в требованиях к вакансии было указано «жизнерадостный». Совсем ни стыда, ни совести!
На обратном пути Салтыкова-Щедрина показалась ему совершенно отвратительной. Асфальт сухой, как будто и не было дождя. Пыльно, ямы эти, человеку пройти негде – спотыкаешься, дома старые и обшарпанные, погода – форменная душегубка… Автобус из средства передвижения превратился в драконью утробу.
Тяжела жизнь работящего человека – к выполнению должностных обязанностей ещё не приступил, а ныть уже охота. Виктор, будто наяву, увидел, как большие тяжёлые двустворчатые двери иняза педагогического закрылись перед его носом с каким-то гробовым
Мама в простом нежно-голубом халатике встретила его в прихожей и с надеждой спросила:
– Ну как?
– Взяли, – выдохнул Виктор, рухнул на скамеечку и уронил лицо в ладони.
Невозможные приборы
3.
День был для Виктора чёрен. Идти отчаянно не хотелось, и собирался Богданов, как в садик, с нытьём, торгом, депрессией и принятием. И вообще, он недоумевал, что делают в школе учителя в каникулы? Учеников же нет! Виктор честно планировал до самого первого сентября малодушно рыдать в подушку по своей горькой судьбе. Но даже такой мелочи, как проводить себя в последний безработный путь, ему не позволили. Стах Глебович на собеседовании с лёту вцепился в него, как кот – в сосиску. Фактически Виктор перестал быть безработным ровно в полдень вчерашнего дня, поэтому вечером рыдал он уже как полноправный пролетарий. И хотя это не умаляло его страданий, конъюнктура, конечно, была не та.
Так оно, наверное, и случается. Вот ты безмятежно счастлив и строишь радужные планы на долгие десятилетия вперёд, а вот в мгновение ока жизнь даёт тебе увесистый пинок по совершенно новому азимуту. И пока ты летишь, весь такой в шоке, судьба безжалостно тычет тебя физиономией в сизифову стезю, напяливая постылое трудовое ярмо по самую грудь. Виктор против такого произвола фортуны решительно возражал, но кого это интересовало?
Будильник был глух и неумолим, как асфальтовый каток с задремавшим водителем. К половине девятого Виктор дотащил себя до нового и уже ненавистного места работы и с наслаждением обтоптал персидский ковёр на крылечке. Утро не спасла даже лучезарная улыбка Саши. Секретарша заботливо вызвалась помочь ему донести угрожающе колеблющуюся пизанскую башню учебников и документации до триста первого кабинета, закреплённого за учителем физики. К удивлению Виктора, к стопке учебников прилагалась пачка «рабочих тетрадей» размером с альбом для рисования и плотный конверт с какими-то бумагами. На вершине этой горы возлежал загадочный объёмный мягкий свёрток.
– Школьная форма, – пояснила Саша. – Несправедливо ученикам ходить в форме, когда у учителей такой обязанности нет. Выдаём. Верхняя одежда уже в шкафу в кабинете.
– А что, и на улице в форме надо?
– Ну, это… – замялась Саша, – на официальные мероприятия, вот!
– На экскурсии что ли?
Глаза Саши вспыхнули, и она радостно закивала.
– Как в армии. Обеспечиваете всем необходимым.
– Кто мы, в сущности, как не рыцари просвещения? – тонко улыбнулась Саша.
Виктор не нашёлся, что ответить, а потому предпочёл напустить на себя многозначительный загадочный вид.
– Вот, сегодня осваивайтесь, располагайтесь.
Секретарша с улыбкой протягивала Виктору связку массивных ключей, одним из которых только что открыла дверь кабинета.
– Это ключи от кабинета, лаборантской и шкафов. Можете прибраться в лаборантской, уборщица туда не заходит.
– Почему? – без любопытства спросил Виктор.
– Мало ли, эксперимент какой. Учительская рядом, если что – заходите. Ну, удачи Вам.