Первый раз
Шрифт:
Я физически ощущала волны ненависти и гнева, находившие меня повсюду. С Голубовскими мы практически не встречались, старательно избегая друг друга, но уж слишком сильными были эмоции, захлестывавшие Вику и Славу.
Зато мне совсем нетрудно было сохранять на лице маску плаксивого уныния, даже скотч для ее закрепления на моих щеках мне не понадобился. Я тенью ползала по замку, хныкая и сморкаясь. Последнее действие я выполняла особенно старательно, правда, только в присутствии главного действующего лица – фон Клотца.
Заметив его приближение, я включала вибрацию конечностей, суетливо хватала солнцезащитные
За пару дней я окончательно убедила обитателей замка в полнейшей собственной никчемности. Даже Сашины дети перестали вспоминать о моем существовании, и выматывающие душу и им, и мне ненависть и презрение утратили свои позиции лидеров. Им на смену пришли страх, злость и отчаяние. Но эти моральные уродцы осчастливили своим присутствием вовсе не меня.
В замке нарастало напряжение. Насколько я поняла из подслушанных разговоров, Голубовские решили не возвращаться домой до тех пор, пока не найдут тело Саши. Во всяком случае, такую версию затянувшихся каникул старательно поддерживали фон Клотц и Андрей.
Но, вместо того, чтобы хоть как-то отвлечь детей от бесконечного кошмара и почаще вывозить их в Клатовы на прогулку, эти двое держали их в замке. Словно в западне. Гулять ребят выводили в строго определенное время, после обеда. И только по территории парка, за ворота – ни-ни!
Я тоже старалась выходить в это время на прогулку. Естественно, отдельно от всех, благо размер участка позволял нашим маршрутам не пересекаться. Но это меня не совсем устраивало, ведь основные разговоры велись именно во время прогулок. Значит, мне придется использовать растущие здесь в изобилии кустарники, стараниями садовника превращенные в идеально ровные геометрические фигуры. Поскольку педантичный немец всегда выгуливал гостей по одним и тем же дорожкам, выбрать подходящее для засады место оказалось делом несложным.
И вот, старательно изображая жука-мутанта, я притаилась в дырке от бублика. Кусты, образовывающие тщательно выстриженное кольцо, брезгливо морщились от такого плебейского сравнения и предательски размахивали ветками, стремясь избавиться от меня. Но выдать мое присутствие у них не получалось, очень уж густо они разрослись.
– Викхен, сердце мое, я больше нет сил! – заунывно вел свою обычную партию фон Клотц. – Я так хотеть защитить, помогать, поддержать, а ты толкать меня! Ты не желать понимать меня!
– Слушай, да отвяжись ты от нее наконец!!! – вызверился Славка. Страшная гибель матери все перевернула в душах детей, и теперь они всегда были вместе. Слава резко повзрослел и из младшего брата превратился в старшего. Он опекал и защищал сестру, поддерживал ее, помогал ей во всем. Делал то, чего почему-то не делал их отец. – Ты что, совсем
– Слава, немедленно прекрати! – А вот и у папеньки голос прорезался. Но Андрей, как всегда, встал на сторону своего приятеля. – Сколько раз можно повторять – не смей хамить Фридриху, уважай его чувства!
– Пусть сначала он научится уважать чувства твоей дочери! – Славка, гневно раздувая ноздри, остановился и, притянув к себе сестру, оттолкнул руку фон Клотца, цеплявшуюся за Викину ладонь. – Отец, я тебя не понимаю! Все эти дни после… после случившегося ты все время гугнишь на пару с этим типом, что Вика срочно должна выйти замуж! Вы что, с ума оба посходили?!! У нас погибла мама!!! А вы…
– Погоди, Слава, – Вика обняла брата, которого сотрясала мелкая дрожь, – не кричи так. Ты еще не совсем здоров. А что касается тебя, Фридрих, и тебя, папа, то я вас очень прошу – оставьте меня в покое. Раз и навсегда! И больше к этой теме я возвращаться не хочу. Да, поначалу Фридрих мне очень понравился…
– О майн либе! – попытался было снова цапнуть маленькую ладошку герр, но Вика брезгливо отдернула руку:
– Не перебивайте меня, ПОЖАЛУЙСТА! Я хочу расставить все по своим местам. Так вот. Я почти влюбилась, не спорю. Но потом случилась беда, страшная беда. Мне так необходимы были сочувствие и поддержка, а вместо этого ты попытался затащить меня в постель!
– Но я же любить тебя, ты быть такой несчастный, так плакать! Я хотеть утешать!
– А, ну да, – холодно усмехнулась Вика. – Конечно. И, что интересно, защитил меня тогда не ты, дорогой папочка, а израненный, едва стоявший на ногах Славка!
– Но, дочка, я же спал, я принял снотворное накануне, – отводя глаза в сторону, пробормотал Андрей. – Никак не мог уснуть, нервы на пределе, вот и… Я же объяснял.
– Возможно. Но, вместо того чтобы утром надавать своему приятелю по морде и уехать отсюда, ты завел разговоры о свадьбе. Только так и отметив мое восемнадцатилетие. Какая свадьба, отец?! Еще и девяти дней не прошло, как нет мамы! А Фридрих мне теперь просто отвратителен! Пойдем, Слава!
Брат и сестра, развернувшись, пошли к дому. Следом, слегка поотстав, двинулись Голубовский и фон Клотц. Они, приглушив голоса, перешли на английский. К сожалению, мне удалось услышать лишь начало фразы:
– Твой мальчишка все время мешает мне, Анж, с этим надо что-то делать…
Глава 28
Несколько минут я сидела неподвижно, переваривая услышанное.
Вот так, значит? Ай да Анечка, ай до умничка, ты оказалась все же права – Голубовский действительно приволок сюда семью с единственной целью: породниться с богатеньким немцем! И плевать он хотел на жену. Исполнилось дочке восемнадцать – вперед! Причем срочно, пока герр не передумал. Бедная Вика, как же ей трудно сейчас! Восемнадцать лет, романтическая дата, она так ждала этого дня и обещанного ей великолепного праздника, красивых ухаживаний своего подержанного принца, а получилось… Невыносимая боль от потери матери и бесконечное одиночество, щедро украшенные прогорклыми масляными розочками похотливых домогательств бывшего принца. И предательство отца, сделашее ее утрату еще более невосполнимой.