Первый рейд Гелеарр
Шрифт:
— Вы нам, конечно, очень помогаете, но впредь я попрошу вас ограничиться посещением только тех помещений, которые вы ремонтируете. Все остальное делайте у себя на корабле. И ввиду обрисованных мною причин я настоятельно рекомендую не искать контакта с теми членами экипажа, которых вы не видели. Им, по известным вам причинам, запрещено с вами контактировать. Не вынуждайте меня силой заставить вас подчиниться этому распоряжению.
— Капитан, а если вам все-таки придет разрешение на допуск нашего психолога — то беж меня — к вашему личному составу…
— Вот тогда и поговорим. Но
С полминуты в коридоре было тихо. Затем незнакомец сказал:
— Хорошо, капитан, я понимаю вашу позицию. Не буду больше вас задерживать.
И он ушел. Капитан тяжело вздохнула, постояла еще с немного, глядя "психологу" вслед, потом оглянулась и, увидев меня, направилась к моей каюте.
— Какой он настырный! — сказала она, подойдя ближе.
— Я заметил, — ответил я.
— Ну, на этот раз угроза прошла. Но, чувствую, он своих вылазок не оставит. Я их людей сегодня ночью три раза ловила, пытающихся перейти наш док. Так что будь повнимательнее.
— Обязательно.
— Кстати, ты не знаешь, что сегодня произошло?
— В смысле?
— Почему меня ваша Джессика наотрез отказалась пустить в каюту Каролины?
— Не знаю, — я взаправду этого не знал. Действительно почему?
— С ней хоть все в порядке?
— С кем?
— С Каролиной. Где она?
Я отошел от двери, давая возможность ей заглянуть вовнутрь. Ох, и влетит, чувствую, сейчас за беспорядок мне по первое число… Утвердительно кивнув, капитан сказала:
— Я смотрю, неуставняк процветает на моем корабле на полную катушку. Были бы вы моими людьми, я бы вам такого не позволила.
— Может быть, однако факты говорят обратное.
— В смысле? Какие это еще факты? Ты о чем вообще?
— Айзека помните? И то, что произошло перед вашей каютой, когда Алекс привел нас туда? Готов поспорить Айзек ее не просто так защищал тогда. Да и вы сами говорили, что парни погибали, защищая девушек…
— Ну, так это же нормальный ход вещей!
— Как и то, что многие из этих парней ранее могли находить определенного рода подход к девушкам, которых потом защищали.
— Это несколько пространное замечание.
— Нет, капитан, вы просто не хотите признать, что так же, как и Джессика, своим подопечным многое прощали. Неуставняк, как вы выразились, тоже.
— Они были лучшие, Билл. И если такова была цена за то, что они делали свое дело не меньше, чем на "отлично", я готова была ее платить.
— Так я же и не спорю.
Кажется, у капитана окончательно испортилось настроение. Она постояла немного, обдумывая, о чем бы поговорить. Я тоже не знал, что сказать и как уйти. Но мне все-таки надо было уходить, поэтому я спросил:
— Капитан, если вы позволите, то мне надо идти.
Я закрыл и запер дверь. Капитан изучающим взглядом окинула меня, и когда я уже собрался покинуть ее, сказала:
— Можно у тебя кое-что спросить?
— Например?
— Почему столь могущественная корпорация, не подчиняющаяся законам существующего правительства и просто его игнорирующая, пытается отыскать горстку студентов в столь отдаленном участке космоса? Должна же быть какая-то веская причина…
— Да должна быть, но, увы, я не знаю. К сожалению.
— Послушай, я не собираюсь никому ничего рассказывать, но мне просто хочется знать…
— Я знаю, капитан. Но помочь я вам в этом не могу.
— Ах вот ты как…
— Послушайте, капитан. Догадываюсь, что вы обо мне сейчас думаете, но поверьте, если бы я знал ответ на этот вопрос, то ответил бы.
— Что-то с трудом верится.
Мой желудок меня похоронит. Ну ладно, так и быть, я давно ожидал от нее этого разговора.
— Я понимаю. Но ответьте мне, а как… как началось то нападение ипоморфов? Неожиданно?
— Очень неожиданно. Но к чему…
— Вот так было и с нами. Мы учились себе в унокосне. Я пытался заигрывать к Кармен. У меня была машина, дом — не мой пока что, я жил с родителями, но все же. Я учился, у меня были успехи в единоборствах, что как вы наверно знаете, очень важно для тех, кто собирался в космос, да и для будущего кадрового военного. А я очень хотел стать военным. Мало того, мне светила неплохая возможность получить работу конструктором еще до конца учебы — я усовершенствовал некоторые важные изобретения, и даже ходили слухи, что за одно из них я скоро мог получить приличную сумму как премию и, возможно, грант на дальнейшую разработку. И что запросто мог несколько лет в ус не дуть, просто консультируя производственные предприятия по деталям производства моего новшества. Если интересует, то я усовершенствовал голопроектор. В общем, я был самый настоящий мальчик-молодец: и ум… неглупый, и сильный…
— Красивый?
— …смело смотрящий в будущее и не видящий перед собой серьезных преград. И я такой был не один. Та же Кармен… вы знаете, что она полиглот. Ей так легко дается изучение языков. По большому счету ей как минимум светила работа переводчика, только еще пару языков подучить, до общей массы.
— Работа? Где?
— Там, где такие люди незаменимы.
— На Вавилоне?
— А… а почему бы и нет? В общем, в нашей группе все были на высоте, и в учебе и в жизни. Про нас неоднократно писали в периодических изданиях. Однажды даже приходили из администрации Президента и не двузначно намекнули, чтобы мы после учебы никуда не разбегались, для нас уже и рабочие места подготовили, в правительственном аппарате… Да-да, того самого Президента, сыном которого является известная вам личность. И мои проблемы того времени невозможно было поставить в один ряд с теперешними. Но однажды пришел он.
— Алекс?
— Да. С двумя подругами. Появился как новый мастер в унокосне. На замену другого. С тем другим случилось несчастье. Вернее, с ней. И каким-то боком мы к этому были причастны. Хотя он потом и сказал, что виновные были наказаны, сейчас я что-то не очень в это верю. Как и сам Алекс, наверно. И буквально в течение одной пары он нам продемонстрировал не только, что он очень крутой чувак во всех отношениях, но и что знает о нас больше, чем мы сами.
— И зачем же он появился?