Первый шаг в облаках
Шрифт:
– Что будем делать?
– Давай ты, - сказал Малишевский.
– Отколи чего-нибудь, чтоб они животики надорвали со смеху. Ты это умеешь.
– Хенусь, - сказал пан Генек, - самое милое дело - их напугать.
– Он прищелкнул пальцами: - Жуть какая красивая. Давно таких не видал. Совсем еще пацанка. Рано им этим заниматься.
– И нетерпеливо сказал Хенеку: - Ну чего же вы, валяйте, не то я им вставлю фитиль.
– Погодите, - сказал Хенек.
– Уж лучше я.
С минуту он смотрел на загорелые бедра девушки
– В папу-маму играете? Приятного аппетита!
Малишевский и пан Генек расхохотались. Паренек вскочил и пробормотал:
– Что вам нужно?
– Ничего, - медленно процедил Хенек. Он стоял перед ним, слегка покачиваясь, по-прежнему покусывая травинку и сплевывая зеленоватую слюну. Потом сказал: - Ты не особо спеши, дружок. Я специально пришел тебя предупредить. Главное - не торопиться.
Малишевский вышел из-за дерева и встал рядом с Хенеком.
– Красивая девушка, - сказал он, сверля ее своими смурыми глазками.
– Я бы сам с такой познакомился. Познакомимся, если не возражаете?
– Идиот, - сказала девушка.
Она стояла у паренька за спиной, раскрасневшаяся и взволнованная; пан Генек смотрел, как дрожат ее худенькие плечи, и опять с отвращением подумал о своей некрасивой, толстой и рыхлой жене.
– Эй ты, шлюха, - сказал Малишевский; глаза его от злости налились кровью. И продолжал торопливо, сдавленным голосом: - Блядь ты обыкновенная, понятно? У меня дочка старше тебя, ты, потаскуха.
– Уходите, - сказал паренек, просительно заглядывая ему в глаза.
– Я вас прошу, уйдите. Мы вам ничего не сделали. Очень вас прошу.
– Кого ты просишь, Янек?
– сказала девушка.
– Этого старого дурака?
– Заткни своей бабе пасть, - сказал Хенек, - не то я заткну. И не выступай. Говорю тебе, заткни ей пасть.
– Сам заткнись, - сказала девушка, глядя на него с презрением. Она чуть не плакала, но попыталась язвительно рассмеяться.
– Скотина, - выдавила и разрыдалась.
– Эй, ты, - сказал Хенек и дернул ее за руку.
– Кого оскорбляешь? Таскаешься сюда с мужиками и еще вякаешь?
Парень метнулся и ударил Хенека в лицо - раз, другой. Произошло это так быстро, что Хенек успел только моргнуть. Но уже в следующую секунду схватил паренька за волосы и хрястнул лицом о свое колено. Потом ткнул кулаком в зубы и швырнул на землю.
– Хватит?
– спросил он.
– Клиент доволен? Если нет, могу добавить. Обслуживаем по первому классу; кладбище у нас тут уютненькое.
– И разразился потоком грязной брани. Глаза он закрыл, но по-прежнему видел длинные загорелые ноги девушки.
– Пойдем, Янек, - сказала девушка. Стерла пареньку кровь с лица.
– Мы еще сквитаемся, - бросила. А отойдя на несколько шагов, крикнула истерически: - Пердуны вы старые, а не мужчины!
Домой возвращались тем же путем -
– Парит, - сказал Хенек.
– Похоже, дождь будет.
– Вздохнул и покачал головой: - Красивая девушка. Почему ты ее блядью обозвал? В глаза ведь раньше не видел. Откуда тебе было знать?
– Я ничего такого не говорил, - сказал Малишевский.
– Это ты сказал.
– Я?
– Ты.
– Ну загнул. Я ж ее не знаю.
– А я знаю, - сказал Малишевский.
– Я их тут раньше видал. У них большая любовь.
– Ну и что теперь будет?
– спросил пан Генек.
– Не знаю, что будет. Я только знаю, что они давно уже встречаются. И что сегодня у них это в первый раз…
– С чего вы взяли?
– лениво спросил пан Генек.
– Слыхал, как он ее упрашивал. Страшно им было-и ему, и ей. Уговаривали друг дружку, я слышал. Ребенка боялись, вот что они говорили. Но больше, наверно, себя.
– В первый раз всегда так, - сказал Хенек.
– Мне тоже было страшно.
– Кому ж в первый раз не страшно?
– сказал Малишевский.
– Зачем только ты ему врезал?
– Ты сам хотел.
– Кто же знал, что так выйдет? Он чудно как-то с ней говорил…
– Как?
– Не помню.
– Тучи собираются, - сказал пан Генек.
– Вот-вот, он про тучи говорил. Не то про облака, - сказал Малишевский.
– Стих какой-то. Любовь у них, понятно?
– Кончится теперь у них любовь, - сказал пан Генек.
– Омерзеют навсегда друг другу. Смотреть друг на друга после такого не смогут. Нехорошо получилось.
– Знаю, - сказал Малишевский.
– Вспомнил. Он говорил, что, если он ее того, это будет их первый шаг в облака. Так и говорил, только стихами. А она свое: «Страшно. Страшно». И плакала.
– Может, боялась, что будет больно?
– Вряд ли, - сказал Малишевский.
– Не думаю, чтоб она боли боялась. Конечно, жизнь, другие люди, сплетни… Но это потом. А первый раз правда как в облаках. Влюбленные ничего не видят.
– Мы тоже?
– спросил Хенек.
– Кончится у них теперь любовь, - сказал пан Генек.
– По себе знаю: случись со мной такое, я бы девушку разлюбил.
Он вдруг помрачнел: опять почувствовал внутри тоскливую пустоту. Огороды остались позади; они снова шли по улице.
– Нет, - сказал Хенек.
– Не будут они друг друга больше любить. Со мной когда-то было похожее. И я потом эту девушку любить не смог.
– У каждого было похожее, - сказал Малишевский.
– Но зачем ты ему по роже дал?
– Он меня первый ударил, - сказал Хенек.
– Пивка выпить зайдем?
– Можно. Девушка-то, наверно, больше уже не придет.
– Не придет, наверно, - сказал пан Генек.
– И за что вы ее так обозвали?
– Мою девушку тоже когда-то так обозвали, - сказал Малишевский.
– За что, до сих пор, ей-богу, не знаю.