Первый шторм
Шрифт:
Это решение убивало сразу двух зайцев: во-первых, исследовательский реактор ИР-100 оставался под присмотром вооруженной охраны, а во-вторых, в Севастополе имелась территория, находящаяся под влиянием украинских военных, с которой к тому же отлично просматривалась вся бухта, и легко можно было установить контроль над въездом в город. Можно сказать, это был передовой рубеж для Балаклавской группировки, равно как и для российских морпехов.
Рябошеев, в одночасье превратившийся из обыкновенного прапорщика в командира гарнизона, все-таки решился произвести рейд по захвату катера, брошенного на произвол судьбы и волн Севастопольской бухты. А так – куковать бы там посудине до ближайшего шторма, который суденышко постройки начала восьмидесятых годов без экипажа просто не пережило бы и запросто пошло бы ко дну. Чего допустить было просто нельзя – не разбрасываться же такими ресурсами.
Буквально на следующий день после зачистки поселка, когда был упокоен последний зомбак, а основная живая сила перекочевала на территорию главного учебного корпуса университета, который еще предстояло выдраить и вычистить от крови и останков упокоенных мертвецов, двадцать седьмого числа марта месяца было решено перегонять катер к пирсу.
БТР вошел в воду мягко, хоть и поднял вокруг себя целую кучу брызг и небольшую волну, которая исчезла, как только «восьмидесятка» преодолела несколько метров. А чего ему шуметь? Все же пляжик на нижнем плацу, располагающийся практически у самой кромки воды, с неизменным профилем вечно живого вождя народов, выложенным из красного камня и обрамленным темно-зелеными кустами самшита, чье весьма специфическое для англоязычного уха название на благородном латинском звучало как «буксус», обладал пологим дном. Не зря ведь в бытность военно-морского училища именно здесь спускали лодки на воду – даже ржавые остатки направляющих монорельсов, уходящие под воду, все еще проступали из серого песка, занесенного сюда морскими волнами.
Возле воды отчетливо пахло мазутом – нос так и резал этот неприятный запах, а по воде переливалась всеми цветами радуги яркая тончайшая пленочка, говорившая об утечке ГСМ на одном из кораблей… Это не было каким-либо невиданным явлением. В былые времена такое тоже частенько случалось.
Андрей Доронин, бывший капитан-пограничник вооруженных сил Украины, уволившийся несколько лет назад, мысленно поежился. Вот и стоило уходить на гражданку, если все равно теперь пришлось надевать погоны? Пребывая вместе с остальными вояками в брюхе задраенного наглухо БТРа, Андрей немного нервничал. Он так не нервничал даже утром двадцать первого марта, когда из-за нехватки свободных экипажей оператор охранного агентства, в котором он работал, вызвал его посреди законного выходного. А понервничать-то было из-за чего… Вынесенные выстрелом из охотничьего ружья мозги умершей от укуса, а затем восставшей из мертвых уборщицы забыть было сложно. Тогда-то он и познакомился с Павлом Степановичем, оказавшимся клиентом этого самого ЧОПа и сумевшим выйти победителем в схватке с зомби. Одним из немногих…
Наверное, это и помогло Андрею и его напарнику Сашке Череповцу выжить в первые дни начавшегося кошмара. Именно Павел Степанович, видя, что ребята – нормальные парни, безвозмездно подогнал такое необходимое оружие, которое простым смертным было попросту не достать. А потом оказалось, что у Сашки жена застряла в университете, где работала, и выбраться ну никак не может – пришлось ехать выручать. Так Андрей, Череп и Павел Степанович оказались у ворот ИР-100, где попросили помощи у местных вэвэшников, а в результате при них и остались.
Вот теперь проходила операция по захвату катера, волею судеб оказавшегося посреди Севастопольской бухты.
В голову сразу же полезла картинка, увиденная однажды абсолютно случайно во время прогулки по побережью Казачьей бухты, на другом берегу которой располагалась российская военная часть. В ней морские пехотинцы частенько проводили свои учения, в том числе и высадку десанта из кораблей, и преодоление БТРами водных препятствий. Вот при одном из таких учений и произошло затопление «коробочки». Благо, обошлось без жертв – экипаж вовремя успел покинуть машину, но от этих воспоминаний легче не становилось.
Если «восьмидесятка» начнет тонуть сейчас, переполненной, вряд ли удастся выбраться всем… элементарно не хватит времени. Так что очень хотелось верить, что механик, готовивший бронемашину к выходу, задраил все отверстия, ибо не светило повторять подвиг «Титаника».
Рядом сидел и нервно мял руки еще один гражданский – случайно найденный среди спасенных мужчина с явно выраженной восточной внешностью. Смуглая кожа, черные жесткие волосы, черные глаза и нос с горбинкой абсолютно не подходили к имени Игорь, но именно так звали этого человека. Своей колоритной внешностью он был обязан деду, который происходил из горного Дагестана, ну а так как все мы – дети великого Советского Союза, то чему уж тут удивляться.
Сам Игорь оказался матросом Портофлота и работал как раз на одном из пассажирских катеров. Конечно, в обязанности матроса не входило управление плавсредством, только поддержание его в работоспособном состоянии и пришвартовка-отшвартовка во время рейсов, но он с готовностью вызвался помочь. К тому же других вариантов-то и не было. Хоть управление катером и не представляло особых трудностей и не требовало семи пядей во лбу от капитана, но нужны были хоть какие-то навыки и умения… особенно при швартовке к причалу, в противном случае вояки рисковали повредить обшивку транспортника.
Вот так наряду с бойцами-вэвэшниками в «коробочке» оказалось двое посторонних. Хотя Андрей себя посторонним не чувствовал и не считал. Стоило завертеться круговороту всех этих событий, как его привыкшая к разгильдяйству и безалаберности, лишенная военной дисциплины за последние годы на гражданке натура вновь обрела жесткий, несгибаемый стержень. Как говорится – от судьбы не уйдешь. И если на роду написано быть военным, то никуда от этого не денешься…
БТР равномерно тарахтел мотором, выталкивая воду водометным двигателем и оставляя после себя вспененный, белый как молоко след.
Причал, у которого всегда швартовался крейсер «Москва», был пуст, а на палубах рядом стоящих кораблей можно было увидеть суетящихся матросов, взад-вперед таскающих какие-то ящики. Точнее разглядеть было сложно – все же расстояние приличное. Обращаться за помощью к черноморцам вэвэшники не стали – мало ли что тем в голову стрельнет, еще трофей отберут. Дружба-то дружбой, а табачок врозь. К тому же отношения между военными группировками двух стран после памятного происшествия еще толком не утряслись.
Небо снова было затянуто темно-серыми тучами, а море, пребывавшее в легком волнении, и вовсе казалось свинцовым. Конечно, из брюха БТРа этого не было видно, но будущий шторм ощущался в воздухе и отдавал привкусом морской соли на языке.
– Уже подплываем, – прокричал через плечо механик-водитель. – Выбираться будете через верхние люки. Я пока вплотную подходить к катеру не буду – нужно посмотреть, что там.
– Парни, огонь вести аккуратно, старайтесь не повредить посудину. Так что без ненужного бахвальства, – приказал Рябошеев.