Первый среди крайних
Шрифт:
– Не-е-ет!!! – заверещал Варвир, но кулак уже летел.
Прямой по челюсти разнес вдребезги кость и швырнул Варвира к воротам, словно тряпичную куклу.
По дороге выяснилось, что только старина Прух – надежда и опора Вереста в этом сволочном мире. Он чутко спал у себя в «спортзале», когда бренькнула калитка. Ради спортивного интереса Прух выглянул. Но ничего интересного не узрел, кроме «затраханного в хлам Лексуса», еле передвигающего ноги.
Прух хотел идти досыпать, но опять бренькнула калитка. Целая вереница темных личностей просочилась на крыльцо. Он четко слышал скрежет по металлу – кто-то торопливо работал отмычкой. Подбежал к углу дома – незнакомцев уже не было, а дверь болтало сквозняком. Тогда он кинулся через дорогу – к дому, где жил Ларио, бился
– Но только молчи, Лексус, – как заговор, твердили мужики, подскакивая на ухабах. – Только молчи. За нападение на должностное лицо – петля однозначно. А нам оно зачем? У нас жены, дети, у Тартуха вон – две любовницы, а их кормить надо, одевать…
Он кивал, раздавал обещания. Мужики как мужики – наломают дров по пьяни, а потом соображают, как бы отвертеться. На улице Глюка-Освободителя предстала ужасная картина. Супруга Ларио первой узрела клубы дыма, вырывающиеся из таверны. Заполошно заверещав, подняла всю округу. Неспешно прибыла пожарка – три бочки с гидрантом на платформе. Неспешно потушили, неспешно убрались восвояси. В тотальное пепелище заведение Хорога превратиться не успело. По развалам бродили какие-то личности с распылителями. От сильного пламени на первом этаже прогорели балки, несущие потолок, и часть второго этажа над стойкой бара рухнула на первый. Обрушение напоминало падение неразорвавшейся авиабомбы – груды досок и камней, сверху – дыра. И не важно, кто не запер на засов кухонный люк для слива помоев – Хорог, супруга или Пуэма. Начался налет. Нечисть поперла, как к себе домой! Вереста уже увезли в тюрьму, а бродяги еще не убрались из таверны – видимо, хотели расправиться с Хорогом да развлечься с Пуэмой. Разорванные куски мяса живописно украшали кострище. На одном из них красноречиво отпечатался клок рыжей бороды. Тела хозяев пострадали в меньшей степени – на них напали уже после того, как разделались с бродягами. Хорог отбивался масляной лампой, которую схватил с тумбочки. С нее и плеснуло пламя, охватившее дом и вынудившее тварей вернуться в канализацию (с огнем Нечисть не в ладах). Наполовину обглоданный, наполовину обгоревший Хорог лежал в спальне поперек порога. Толстушку Тао страшная смерть настигла в кровати. Видно, не нашлось духу подняться – лежала и верещала, объятая ужасом, пока кошмарные челюсти не вырвали у нее горло. На Пуэму смотреть он не смог – от девчушки остались лишь глаза, искореженные болью. Закрыв лицо руками, он стоял над телом и поневоле переживал ее последние секунды: вот она металась по кровати, обезумев от страха, вот поганые твари прыгали с пола, впивались в щиколотки, разгрызали кость… Двоих в родительской спальне достала-таки смерть: слишком яростно Хорог махал лампой. Черные скользкие тельца, лоснящиеся жиром, задрав лапки, валялись у кровати. То ли выдры, то ли крысы. Длиной полметра, с цепкими когтями, морды усатые, уши острые, отогнуты назад, развитые ортогональные челюсти… Еще двое вляпались в огонь – так и метались живыми факелами, запаливая сухое дерево, пока не превратились в вонючие головешки.
Он поочередно вынес тела из разрушенного трактира, положил в ряд и укрыл чистыми простынями из бельевого шкафа. Сел на корточки и пребывал в молчании. Поглаживал ручонку Пуэмы, выбившуюся из-под простыни. Толпа гудела, но не подходила. Технари, сбросив маски, кучковались у бордюра, сочувственно смотрели на Вереста. Поодаль вился Прух, исполняя роль смотрящего – с минуты на минуту прибудут люди Варвира, уж эти-то ребята не задремлют.
Он не видел суеты. Он плевал на них всех.
– Лексус, дорогой…
Он
– Баронесса?..
Она сняла накидку, отороченную мехом, обнажив лицо. И снова надела, сделавшись невнятной фигурой в мешковатом салопе.
– Не стоит так переживать, милый. Это обычные мещане. Они нарушили приказ городской управы о блокировке канализационных люков, за что и поплатились. Подумайте о главном – вы находитесь под защитой герба Каурус, и всегда можете рассчитывать на мое расположение. Поверьте, Лексус, я не злодейка, какой меня рисует толпа. Вставайте, милый, экипаж за углом, я отвезу вас домой. Здесь небезопасно, вы сами знаете…
Он поднялся. Учтивость в отношении дам – непреложная штука даже в час скорби.
– Я, право, не знаю, баронесса… Простите, это неприлично. И трудно. Почему вы, кстати, здесь, Эспарелла?
Она отогнула край накидки, блеснув глазами.
– Я послала за вами филёра – для вашего же блага. Он привез известие – вас забрали солдаты. И второе – какие-то люди бросились в погоню. Я сердцем чувствовала – вас освободят. Это случилось. Давайте уедем, Лексус. Я не могу гарантировать вашу безопасность вне моего дома.
– Боюсь, баронесса, вы не можете ее гарантировать НИГДЕ, – негромко сказали за спиной. Эспарелла вздрогнула.
Сжав кулаки, Верест обернулся. Никто не проявлял враждебных намерений. За спиной стоял невысокий человек в длиннополом жакете. Черты лица вуалировала шляпа с широкими полями.
– Не волнуйтесь, Лексус, – произнес человек. – Перед вами тот, кто может гарантировать вашу безопасность. Предлагаю побеседовать. Вас не будут хватать, не надо озираться. Я не лорд Ампирус.
Прух подавал какие-то знаки. Делал страшные глаза, водя ребром ладони по горлу. Кивал на зевак. Помочь не может, догадался Верест. У «шляпника» свои люди в толпе.
– Кто этот Зорро, душа моя? – поинтересовался он у баронессы.
Леди Эспарелла была напугана. Она и не пыталась это скрыть. Моргала стеклянными глазами. Но осанки не теряла.
– Доброй ночи, милорд. Этот господин, Лексус, может войти в любой дом. Прости, я бессильна. Вы не причините ему вреда, милорд?
– Не собираюсь, – покачал головой незнакомец. – Вы же знаете, баронесса, я не садист.
– Но вы готовы убить миллионы людей во имя торжества короля…
– И его подданных, баронесса, – человек поднял указательный палец. – Говоря иначе, за интересы государства. Но не будем впадать в неблагодарную политику. Езжайте домой. А вас, милейший, настоятельно прошу следовать за мной. Больно не будет, обещаю.
Это здание располагалось в центре Чуги. Окруженное рвами и подъемными мостами, защищенное бронетехникой и огнеметами, закованное в бетон и броню, оно наглядно демонстрировало, что такое неприступная крепость. Этажи отделялись друг от друга: в случае опасности проемы и лестничные марши перекрывались мощными решетками. С потолков свисали распылители, готовые в критический момент наполнять коридоры ядовитой химией. Бравые вояки бдили у каждого кабинета. Даже рабочие помещения могли становиться автономными прибежищами со всем необходимым и даже люком для желающих прогуляться по лабиринтам подземелий.
Обстановка была не просто терпима – хороша. Оборудовали кабинет со вкусом – вплоть до оттоманки в углу, крытой пушистым пледом. Человек, приведший Вереста на свое рабочее место, скинул шляпу и подошел к зеркальному бару. Невыразительный субъект, начисто лишенный харизмы.
– Вам необходимо выпить. Что предпочитаете? Портвейн лагорийский, карабарскую джунду, кьёндо, пшеничное вино? Ирландское виски?
– Виски, – машинально пробормотал Верест. И вдруг сработало, аж зубы щелкнули. Дошло. – Простите?
Человек сухо рассмеялся.
– Я так и полагал. Больной скорее жив, чем мертв, – он извлек из створок приземистый сосуд с серебристо-желтым наполнителем, плеснул в бокалы. – Держите. Я пошутил – у меня нет ирландского виски. Это трэш из Фуриама – его полнейший аналог. Продукция винодельческого дома «Броско и четыре товарища» – щедрый дар их короля нашему.
Он решил пока не удивляться. Выпил и остался доволен.
– Я не люблю ходить кругами, – сказал человек. – Предлагаю обсудить дело, после чего вас хорошо накормят и дадут выспаться. Согласны?