Первый судья Лабиринта
Шрифт:
ГЛАВА 9
Бросок
С утра громыхала гроза. Стекла в окошке не было, и дождь долетал прямо в камеру. Холодный такой. Осенний…
Появился Петер, облаченный в куртку и штаны.
А я уж думал, он врос в свою черную хламиду. Одежда очень напоминала армейскую камуфляжную форму, только вместо зелено-коричневых тонов преобладали серо-синие. Вроде у нашей милиции что-то похожее. На груди справа и на левом рукаве красовалась эмблема: готическая буква «Т».
Интересно, куда это он собрался.
На
— Пей, не морщись. Полезно. Женьшень, мелисса, зверобой, лимонник, эвкалипт, — выпалил Онищук скороговоркой.
Опять эвкалипт! Я принюхался: отвар источал еле уловимый запах.
— Почему у ваших эвкалиптов кора в клеточку? — буркнул я.
— В какую клеточку?! А! Да это гибриды переходной зоны. У вас вместе с аквапарком и метро полосатых дубов не выросло? Или фиолетовых берез?
— Нет!
— Ты пей, пей, не отравишься.
— Зачем это?
Странная смесь. Я хоть и не врач, но знаю, что женьшень вроде тонизирует. А мелисса — наоборот, успокаивает. Ее моя мама пьет на ночь.
— Баланс-чай. Предстоит трудный день.
В этот момент вошел Крыса, тоже в форме. Под мышкой он тащил такой же камуфляжный жилет, в руках держал два новых браслета — широких, без цепей и скобок.
Не успел я охнуть, как Петер быстрым движением разомкнул кандалы на запястьях, и груда металлолома брякнулась на пол. Какое наслаждение я испытал, потирая освобожденные руки! Это поймет лишь тот, кому довелось побывать в моей шкуре. Крыса быстро освободил мне ноги, и я будто заново родился.
Но радость продолжалась недолго. Онищук взял у Крысы новый браслет и бросил мне. Я на лету поймал его.
— Надевай манжету. На правую руку.
Металлическое кольцо легко растянулось, пропустив кисть, а потом сомкнулось чуть выше запястья. Как раз над красноватой полоской кожи. Почти не давило — ощущалось как тесный рукав.
Вторую манжету Петер нацепил себе на левую руку и встал напротив меня.
— Смотри.
Он стал медленно поднимать руку с кольцом вверх. Когда она поднялась над головой, я ощутил покалывание под своим браслетом. Петер сделал шаг назад. Какая-то сила потянула мою правую руку вверх. Онищук отошел еще на шаг — руку будто подбросило, она поднялась над моей головой.
— Попробуй опустить руку.
Я попытался и ощутил сопротивление. Похоже на… что же это напоминает? Что-то из физики…
— Понял? Бесконтактные наручники: поле.
— Электромагнитное, что ли?
— Практически. Диапазон достаточный для нормального маневрирования, но далеко не отходи. В случае опасности держись четко позади меня. Все ясно?
Опасности?!
— Какой опасности?
Тем временем подошел безмолвный Крыса и принялся надевать на меня жилет — довольно плотный и тяжелый. Мне не приходилось раньше носить бронежилеты, но, ручаюсь, это он
— Мы куда вообще?
— Скажем так. Мы идем за Всеволодом. Ты идешь с нами.
— Откуда такое доверие? — удивился я. Только что преступником считали — и вдруг на операцию берут, хоть и в браслетах.
— Во-первых, ты один знаешь его в лицо.
— А фотография?
— Да что фотография! А во-вторых… ну, тебе Главный лучше объяснит. Ты только там на месте ничего не спрашивай, не мешайся. Если надо, тебе все скажут.
Сплошная таинственность. Хотя, может, так и надо. Я не специалист.
Мы покинули камеру, знакомыми коридорами прошли к выходу и оказались во дворе. Дождь хлестал как из ведра, и мы припустили бегом к моторке. Там уже находился Артур и еще один незнакомый трибунальщик. Оба в такой же форме. Прямо спецназ… А только что средневековой инквизицией прикидывались. Интересно посмотреть на Первого в камуфляже. Оружия вот только у них не вижу. Впрочем, в моторке стоит подозрительный продолговатый ящик.
Крыса опустил тент, Онищук завел двигатель, и лодка отчалила. Никто не разговаривал, да и мне не хотелось влезать: передалось общее напряжение.
Мне показалось, что путешествие на этот раз было гораздо более коротким. Возле знакомого здания полиции дожидались два автобуса с такими же эмблемами «Т» на бело-синих боках. Мы сели в один из них, где находились Первый — в жилете, как у меня, — еще два серьезных мэна, одного из них я видел на допросе, и несколько молодых парней, тоже в жилетах.
В другой автобус запрыгивали бравые ребята в форме, как у трибунальщиков, но только в шлемах с прорезями для глаз. Точно спецотряд. У этих было оружие — короткие автоматы. Ох ты, как все круто…
Хорошо, что только наручники, а не ошейник. Я мог крутить головой и хоть что-то разглядывать. Ребятки действовали слаженно, я даже засмотрелся. Что-то продолговатое они уже спрятали, первый автобус тронулся, я вытянул шею и… Больше любопытствовать мне не дали — мягкая черная тряпочка на глазах быстро заслонила весь мир.
— Сиди тихо, — прошептал Петер мне почти в самое ухо.
— Я чувствую себя беспомощным.
— Ты в безопасности. И лучше тебе ничего не видеть…
— Что в ящике?
— И не спрашивать…
— А оно громко бабахнет?
Даже сквозь повязку я «видел», что Петер на полном серьезе рассматривает мои уши.
— Нет, не оглохнешь, — пробормотал он, — так сиди.
Автобус мягко тряхнуло, ориентацию в пространстве я почти потерял.
Подъем, снова подъем — довольно крутой, и спуск вниз, по брусчатой дорожке, с подпрыгиванием и набиванием синяков. Иногда автобус шуршал по мелким камешкам, иногда мягко катил по утрамбованному песку, но потом вновь начинались валуны, и меня начинало подбрасывать. Спускались по спирали, дождь стучал в стекла. Это ощущение: вниз и по кругу, да еще по кочкам, было не то что неприятным… Ненормальным.