Первый удар

Лисина Александра

Печать, поставленная Жрецом еще двести лет назад, на самом деле не тревожила их! Напротив! Она загоняла их в длительную летаргию! Усыпляла! Подчиняла! Пыталась сломать упорное сопротивление! Не сумев сделать это сразу, она сменила тактику и начала разрушать их медленно, исподволь, потихоньку, сводя с ума непрекращающимися кошмарами, вытягивая из них силы и незаметно убивая! Вот оно что! Печать!!

Разбуди Горы…

При мысли о Печати у меня даже ладони вспотели. Но другого объяснения просто не было. Горы все еще живы, хотя и очень ослабли. Они, как обескровленный человек, залегли в глубокую спячку, стараясь максимально закрыться и, тем самым, себя сберечь.

Все эти годы они только ждали зова. Ждали, пока их оковы спадут. Ждали того, что придет новый Ишта и освободит их из долгого плена.

И вот, наконец, сюда пришла я.

Одна.

Чужая.

Совсем незнакомая и странная, но со Знаком. Даже нет, со Знаками. И Горы впервые за два века встрепенулись. Впервые ощутили слабую надежду. Потянулись ко мне, попытались показать, в чем дело, но я до сих пор не понимала, что от меня требуется.

Зато теперь…

Рассеяно слушая взбудораженных оборотней, рассказывающих о том, как следующей же ночью после их возвращения на лагерь напали Твари, я лишь мерно кивала, пребывая в напряженных раздумьях. Все правильно. Я почти видела и слышала эту схватку — именно она не давала мне покоя. Она врывалась в мой сон чужеродными криками и мешала понять, кто же так пристально смотрит на меня из темноты.

А это всего лишь Горы.

Всего лишь уставшие от ожидания, молчаливые, измученные сомнениями Горы. Они показали мне все, что могли. Рассказали о своем прошлом, как сумели. Они поделились со мной своей болью. Они показали мне место Прорыва. Они дали так много подсказок, чтобы я поняла, а теперь лишь с укором смотрели и молча спрашивали:

— Ну, что же ты, Ишта?

Поняв, что надо делать, я оборвала разглагольствующего Мейра и знаком велела ему помолчать. Потом встала. Слегка прихрамывая, прошлась взад и вперед. Прикусила губу, размышляя лишь над тем, как мне осуществить задуманное. А потом неожиданно покосилась на поднятые на лоб маски хвардов. Задумчиво дотронулась до своей собственной, которая так и лежала мрачноватым пятном на моем лице. Мельком подумала о том, как долго мы еще сможем играть этот странный спектакль… и вдруг широко улыбнулась.

— Мальчики… кажется, у меня появилась идея!

— Что? — удивленно воззрились на меня парни.

Я улыбнулась еще шире и кивнула.

— Точно. Идея. Я, кажется, придумала, как сломать Печать!

— Печать-то ты сломаешь, кто спорит? — буркнул Лок, тут же насупившись. — Но если ты это сделаешь, весь мир узнает, кто ты.

— Нет, брат. Не узнает. Потому что именно ЭТО я и придумала! Только мне понадобится ваша помощь, немного маскарада и… позовите-ка сюда Родана. Скажите, что для него найдется важная работа.

На рассвете следующего дня все желающие могли наблюдать резкое оживление среди Фантомов. Все знали, что их младший вернулся из рейда едва живым, хотя никто не думал, что после резкой активизации Тварей он вообще уцелеет. Однако он вернулся. Действительно живой. Правда, улитый «синькой» с головы до ног так, будто вдоволь в ней искупался. И фэйр его злобный тоже был перепачкан от носа до кончика хвоста. Особенно сзади, на крупе и левом бедре, на котором еще не до конца срослись жуткие раны от чьих-то острых когтей. Именно по ним народ и понял, что молодой Фантом напоролся на особенно злобную Тварь и здорово пострадал. Правда, не растерялся, вылил на себя всю «синьку», которую имел (никто и не подозревал, что у него ее найдется СТОЛЬКО!), щедро намазал своего свирепого друга и благополучно провалился в беспамятство. Тогда как фэйр, будучи верным и преданным зверем, принес его обратно. Измученного, израненного, но живого. И держался возле его палатки все последние дни, терпеливо ожидая, когда хозяин встанет на ноги.

Самого Фантома люди видели лишь однажды — мелькнул серой тенью на улице, попытался подняться, но тут же снова свалился с ног, да еще нес такой бред, что самый догадливые тут же сообразили: ранившая его Тварь была еще и ядовитой. Поэтому даже целое море крови эара не смогло за двое суток привести его в норму. А возможно, он вообще не выкарабкается. Потому что остальные Фантомы ходили мрачные. На соседей только рычали. Все вопросы игнорировали. И даже Фаэса с его предложением помочь послали куда подальше. Не говоря уж о том, что сам король не нашел с ними общего языка, когда захотел узнать подробности насчет рейда.

То, что Фантомы закрыли Прорыв, знал уже весь лагерь. Видели в одну из темных ночей голубое зарево над старыми горами. Слышали, как дрожит земля. Видели и чувствовали, что именно произошло. Но как «черным» удалось это сделать, да еще и выжить при этом, никто не мог понять. Сами они не говорили. От расспросов молча уходили. Чужое любопытство просто игнорировали. И даже вернувшиеся вместе с ними люди, включая истощенных, таких же измученных рейзеров и Хасов, наотрез отказались говорить на эту скользкую тему. Даже эрхас Дагон, которого Его Величество пытал самолично, хранил упорное молчание, а на все вопросы касательно рейда отвечал односложно и крайне неохотно. Дескать, прошли, нашли, бросили и все.

Говорили, что Его Величество после этого здорово осерчал.

Говорили, что он был сильно не в духе.

Говорили, что он следующим заходом пригласил к себе на ковер чуть живого мага, но мастер Драмт, кажется, тоже заразился от своих попутчиков непонятным молчанием. Так что в действительности подробностей не знал никто. За исключением того, что юный Фантом вызвался отвлечь на себя ринувшихся за смельчаками Тварей и едва при этом не погиб. А еще видели, что почти каждый из вернувшихся рейзеров счел своим долгом прийти и поинтересоваться у других Фантомов здоровьем раненого проводника. И они, пожалуй, были единственными, кого не погнали оттуда в шею. Единственными, кому позволили ненадолго его навестить, и кого пропустил к хозяину свирепый фэйр.

После этого почти сутки в стане Фантомов царило гробовое молчание. Они почти все время проводили рядом со своим молодым братом. Изредка ненадолго выходили, чтобы перекусить или переодеться, однажды отправили посыльного за Роданом. Потом пропали снова, захватив с собой резко задумавшегося Хаса, и все.

А вот теперь внезапно зашевелились.

Люди с недоумением вдруг услышали этим утром громкий стук топоров. С еще большим недоумением проследили за тем, как из самой большой палатки они друг за другом выносят какие-то неопознаваемые смоленые доски и методично сжигают в большом костре, в который следом за деревом полетело все, что им больше не понадобится.

Потом они деловито скатали свои палатки. Привели уже оседланных и готовых к дальней дороге скакунов. Наконец, увязали вещи, запрыгнули в седла и вдевятером, старательно закрывая от любопытных взоров своего раненого собрата, который еще не очень уверенно держался в седле и все время клонился к конской шее, без лишних слов направились к выходу.

— Эй, вы куда?! — несказанно удивился Фаэс, когда случайно вышел на улицу и увидел мрачную кавалькаду. Все в масках, в длинных плащах, так что даже не понять, кто есть кто. Вооруженные до зубов. В бронях. На таких же черных, как ночь, конях. — Вы куда собрались?!!