Первый враг пантеона
Шрифт:
«Вряд ли успеем до темноты, уж больно много трудных участков на которых процессия сильно теряет ход, — взглянул Виктор на давно минувшее зенит солнце. — Рыцарь сказал, что до привала нам час, не рановато ли, до темноты ещё часов пять, не меньше».
Звуки исчезли резко, вот шумела река, цокали копыта, скрипели оси, давили мелкую щебёнку окованные железом колёса, а вот на мир навалилась мёртвая и пугающая своей внезапностью тишина.
— Не верти головой, если не умеешь говорить не шевеля губами, сиди как сидел.
Виктор удивлённо посмотрел на Молчуна, говорил он, точно. При этом ни его челюсть, ни губы, ни щёки не показали и вида, лишь рот был расслабленно приоткрыт.
— Наш Молчун полон сюрпризов, — не вставая
Зевнув и придав себе безразличный вид, Виктор растянулся на деревянном дне телеги и повернулся лицом к невысокому деревянному борту. Ложась, он мазнул взглядом по ехавшему в трех локтях от них молодому рыцарю, тот, с нескрываемой скукой на лице, проследил действие пленника, взглянул на неподвижно сидящего Молчуна, после чего полностью потерял к содержимому клетки всякий видимый интерес.
— Слава богам за то, что послали мне в попутчики не полных идиотов, — «безмолвно» зашипел Молчун, — и вознесутся им бесконечные хвалы за тупости и лень тех «курей», которые от большой пустоты в голове зовут себя Соколами! За тех выкидышей тифозной блудницы, которые не догадались подсадить к нам своего смердящего собрата.
— Осталось лишь уточнить каким богам направлены твои хвалы… — задумчиво произнёс своим певучим голосом «спящий» эльф.
— Сомневаюсь, что ты, мой златовласый друг, надеешься услышать имена светлого пантеона, рад бы ты был услышать про пантеон стихийный, вот только больно мало ты похож на доверчивого идиота, даже при всей своей не затыкаемой болтливости. И я бы мог соврать, что хвалы мои устремлены пантеону магическому, да боюсь ложь раскроется неприлично быстро. Или свою ненависть к тёмным ты ценишь дороже своей жизни?
— Плохой аргумент ты выбрал Молчун, ох плохой, ибо ненависть моя во сто крат ценнее жизни моей. Но непосредственно сейчас я связан вещами подороже и ненависти, и жизни и ради тех вещей не плохо бы самому решать куда идти и на чём ехать. Так что я готов тебя минимум выслушать.
— А ты, Мирвен викор, готов меня выслушать? Или может ты вспомнил своё имя после общения со вчерашним плешивым воронёнком?
— Зови меня Виктор маг и слушать это лучшее, на что я сейчас способен.
— Ты пугаешь меня Человек без имени, — шипел, не раскрывая рта молчун, шипел своим молодым горлом так, как шипят столетние старики, — тебе положено пускать слюни и мычать, забиваясь в углы от дневного света, но никак не проявлять чудеса взвешенности, ну да ладно, всё к лучшему. Для начала слегка омрачу картину, рождённую в твоём разуме во время обсуждения с молодым Соколом в какую сторону ссать, дабы не залить мочой его племенную кобылку. Ты Виктор — плод чудовищного магического ритуала. Вероятно, душа человека, противоестественно выдернутая с круга перерождения и насильно запиханная в чужое тело. И неизвестно толком, нашему ли миру душа принадлежащая. И пусть ты смышлёный и разумный парень, а таким ты, судя по поведению являешься, тебе суждено навсегда остаться для Ордена магическим уродом, лучшая из долей которого гнить до конца жизни в одном из их многочисленных подземелий. Так, про запас, а вдруг пригодишься для какого, не сильно полезного для твоего здоровья эксперимента. Но это если ты переживёшь те, которые на тебе поставят дабы вытащить нужную информацию, и далеко не факт, что она в твоей голове есть.
Молчун замолк, давая собеседнику время осмыслить услышанное, что не совсем удалось, так как новую порцию информации к размышлению подкинул эльф.
— Эпоха перемен Виктор, тебя окружает эпоха перемен. Время, когда сил хранящих порядок и справедливость куда меньше, чем сил жирующих на обратном. И как бы по-змеиному не шипел Молчун, Орден белого сокола одна из немногих сил противостоящих нынче тьме и безумию. Но и они заложники своего времени, из-за чего ради большой справедливости без раздумий пренебрегут малой. И малая справедливость в этой клетке ты — Человек без имени.
— Я понял вас, продолжайте, — коротко ответил Виктор.
— Примерно через час мы прибудем в Аркинбар — деревню при каменоломнях и там остановимся на ночлег. Нас не ждёт ничего хорошего сейчас, ещё меньше будет ждать после Аркинбара: уверен ты в курсе Эльф чьё логово разгромили в Волчьих пиках Соколы и чьих соглядатаев я опасаюсь в Аркинбаре.
— Не твои ли они друзья и соратники, если, конечно, дружба и сотрудничество возможны среди вашего брата? — интерес в вопросе эльфа тугим узлом сплёлся с сомнением.
— Увы, для своих собратьев я сейчас представляю весьма нездоровый интерес, настолько нездоровый, что я слегка опасаюсь за своё внезапно окрепшее здоровье. Да, подобная магия возможна, но не в подобном, близком к идеалу исполнении.
— Много ли у нас времени на разговор? — дождавшись пока Молчун закончит, спросил Виктор.
— Время есть, — ответил эльф, — уж не хочешь ли ты спросить, что имеет в виду наш сомнительный друг?
— Не прочь…
— Он имеет в виду то, что существует магия, позволяющая перебросить «Я» человека из одного тела в другое, магия тёмная и запретная, и более того опасная, капризная и ненадёжная. И наш попутчик, вероятно, лучший её плод за последние столетия. Ладно, вернёмся к делу, к чему ты завёл разговор о деревне каменотёсов, у тебя есть способ покинуть данное узилище до неё?
— Нет, — мрачно произнёс Молчун, — это тело плохо приспособлено к магии, даже не знаю, месяцы или годы пройдут прежде, чем я обрету прежнюю силу. Мой текущий предел первый круг, если сильно поднапрячься второй, не более.
— Я боюсь спросить, какой круг был у тебя до переселения?
— Бойся дальше, — прошипел маг. — Мне требуется от тебя другое, если до этого я восхвалял тупость наших куро-шлемных конвоиров, то теперь настало время её проклинать. Мне надо, что бы ты своим болтливым языком навел Соколов на мысль, что ввозить нас в деревню вот так, в клетке, не стоит, а стоит минимум запихнуть в экипаж, а максимум пустить слух, что в Волчьих пиках были только трупы и никого кроме трупов. А я, немного позже, собираюсь бежать и берусь прихватить вас с собой.
— Ты убьешь нас Молчун, убьёшь обязательно, лишь только мы станем тебе не нужны, — грустно и уверенно произнёс эльф.
— Я не буду утомлять тебя аргументами доказывающими обратное, разве что приведу лишь один: я не люблю воевать с судьбой, у меня для этого слишком много ума.
— Хорошо, — после небольшой паузы произнёс эльф, — Хорошо, — повторил он. — Давай попробуем, посмотрим действительно ли под соколиными шлемами мозги курицы или под ними укрыт острый ум хищной птицы.
Увы, попробовать ничего не удалось, да и этот важный разговор во мгновение ока утратил весь свой смысл: солнце на миг погасло, перевал на мгновение накрыла огромная тень, а после появился тот немногий — способный поспорить с богами.
Виктор удивился дракону, поразился ему, но страха и смятения не испытал: чувства его полагались в этом вопросе на собеседников. Те же не выразили на своих лицах и в голосе никакого беспокойства, пусть и проявили немалое удивление. Эльф прекратил изображать сон, привстал и проводил дракона взглядом, Молчун впился в тело огромного ящера глазами и оценивающе прищурился. Молодой рыцарь, ехавший рядом с клеткой, изумлённо обернулся вслед дракону, который, как по началу показалось, летел к горам, выбрав, вероятно, своим ориентиром струящуюся по перевалу, напитанную тающими ледниками реку. Тем больше возросло удивление окружающих, когда огромный ящер резко накренился и, наклоняясь на правое крыло, начал делать дугу, явно намереваясь повторить свой маршрут и разглядеть караван получше.