Первый встречный феникс

Завойчинская Милена

Стащила с Филиппа сапоги. Нечего на моей кровати обутым валяться. И дохлое состояние — не оправдание.

К утру феникс был целенький, сытенький и выспавшийся. В моей постели. Он так и не ушел никуда, хотя проснулся при визите целителя. Еще и плотно перекусил тем, что притащил с кухни слуга. Я на нервной почве тоже поела. Но старалась держать себя в руках, еще не хватало потолстеть. А то ж потом в свой гардероб не влезу.

Я тоже была к утру в своей постели. Совсем не выспавшаяся, злая, как шершень, с всклокоченными волосами.

Настроение —

жажда крови.

Вид — кикимора болотная.

Доброта — на уровне вечной мерзлоты.

Аппетит — съесть-таки торт в одно лицо. И много мяса.

— Супа хочу куриного, — мрачно заявила я Филиппу, пожелавшему мне доброго утра и спросившему, чего я такая хмурая. — И жаркое. Из курицы.

Мысленно я представила, как ощипываю крылья Луидоры и сворачиваю ей шею.

— Почему у меня чувство, что ты не про обычную курицу, которая птица? — с веселым блеском в глазах спросил феникс.

— А потому что!

Я села и сильно ткнула его пальцем в плечо. А потому что нечего пропадать, заставлять меня тревожиться и не спать. И вообще!

— Очень информативно. И совсем не больно, меня уже вылечили.

— Вот как стукну сейчас, сразу станет больно. Ты почему попался? И что собираешься делать с этой мохноножкой драной?

— С кем? — моргнул недоуменно Фил. — А! Ты про Луидору? Ничего.

— Как это? А наказать? Отомстить? Гадость ответную сделать?

— Она феникс, женщина. Помнишь, я говорил, что табу причинять вред нашим женщинам? И тебе тоже никто не сделает ничего плохого по этой же причине.

— Ага… То есть вы, мужчины, нас обижать не можете… — вычленила я главное. — А мы друг друга?

— Можете. Но это не принято. Сплетни, да, не без этого. Но не прямой вред. Луидора ведь тебя и пальцем не тронула, хотя ты слабее ее магически и физически. Вот мне досталось.

— Ла-а-адно, — недобро улыбнулась я. — А можешь распорядиться передать, что я очень хочу выпить чаю в компании той вредной тетки, с такими, черно-белыми крыльями. Она еще на балу мне гадости всякие говорила, что я пошлая и неприличная. У нее на лице написано, что она злостная сплетница.

— Елена-а-а… — протянул Фил и рассмеялся. — Откуда такой настрой?

— Я жажду крови! Потому что нечего ручонки свои тянуть к моему мужу!

— Ты же не считаешь меня своим мужем, — лукаво уточнил Филипп.

— Но она-то этого не знает! Сказано — муж, вот и все!

— Хорошо-хорошо. Но будь осторожна, ладно? — Он потянул меня за руку, затянул снова в объятия и спросил: — Что ты хочешь?

— Суп. Жаркое. Торт. Пирожное. И выдрать патлы Луидоре.

— Выберем тебе сегодня грифона? Ты решилась?

— Ну-у-у…

— И пирожное.

— Ладно, — рассмеялась я.

— А свадьбу отметим?

Этот вопрос он мне задавал регулярно. И я каждый раз ему напоминала, что мы не можем отметить свадьбу без женитьбы.

— Фил, ты опять? Забыл, что у нас всего лишь помолвка, да и та не настоящая?

Я все ждала, что он меня поцелует.

Или начнет ухаживать и соблазнять. И скажет, что, мол, давай фиктивную помолвку превратим в настоящую. И позовет замуж всерьез. Я бы согласилась. Но он не говорил этого, хотя я видела, что он неравнодушен ко мне, что хочет. Сложно не заметить голодный взгляд. Да и организм его выдавал. Мы же столько ночей провели бок о бок, тут при всем желании не утаишь, что его тело хочет меня.

Но…

Козлина, короче! Вот возьму и соблазню его сама! Будет тогда знать! А потом гордо удалюсь в закат. Или в рассвет. На Землю, короче.

День пролетел как-то скомканно и странно. Я пила чай в обществе леди Йорган. Послушала сплетни. Рассказала немного о Земле. А потом о рыжей мохноножке. В смысле, леди Луидоре. Что она бессовестнейшим образом пытается увести у меня мужа. И что, мол, это так печально, когда женщина совершенно отчаялась устроить свое личное счастье. Замуж никто не берет, приходится пытаться забирать чужих мужей. И что же это делается-то, стыдоба и позор так активно себя предлагать…

Разумеется, я никаких подробностей не поведала. Еще чего! Но фальшиво посетовала, намекнула, многозначительно округляя глаза. И так мне жалко эту красивую, но несчастную Луидору. Мол, мужика бы ей хорошего, только не моего.

Как оказалось, мужиков у Луидоры хватало. С поличным никто не поймал, но то, что она имела фаворитов, всем известно. И сама она некоторое время была фавориткой короля, пока не получила отставку. То есть любви ей хватало, а вот замуж не брали.

В общем, душевная тетка оказалась эта леди Йорган. Злобненькая такая, ядовитенькая, любо-дорого. Каюк Луидоре!

После чаепития с гостьей Филипп отвез меня к заводчикам грифонов. И заставил выбрать одного, личного.

— Елена, тебе нужно посмотреть на них всех, прикинуть, какие из них нравятся внешне и повадками. С кем тебе было бы приятно летать. Попытайся наладить зрительный контакт. Если и ты грифону симпатична, он сам подойдет. Тебе не нужно ничего предпринимать, наоборот, не шевелись, чтобы не спугнуть. Просто стой, магия сама все сделает. Если этот грифон тебе подходит и у вас наладится связь, ты почувствуешь.

Грифоны были похожи на больших кошек с головами орла и с мощными крыльями. Так странно. Точно как на картинках, которые я видела на Земле. Они все были разной степени рыжины и с белыми крыльями. Самцы и самки, взрослые и юные. Матерые и степенные. Молодые и озорные.

Я рассматривала их, они меня. Зрительный контакт у нас ни с кем не выстраивался. Я уже даже выдохнула с облегчением, что мне не придется выбирать кого-то из этих больших крылатых кошек. Я все же трусишка, признаю. Кошек люблю, но мягоньких, маленьких, беленьких, мурлыкающих. Чтобы потискать, пожмякать, уткнуться в них и слушать тарахтение внутреннего моторчика.