Первый встречный
Шрифт:
Как и сейчас…
Эрегированный член Никиты, прекрасно обозначившийся через боксеры, говорил сам за себя.
– Никит, черт бы тебя побрал, будь человеком, дай футболку или лучше рубашку, и я свалю от вас. А? – Аля жалостливо посмотрела на соседа, скрестив руки в молящем жесте на уровне груди.
Встречаться с его друзьями она не планировала. Стебаться будут, сто процентов. У нее сегодня по ходу очень везучий день.
Никита не сдвинулся
Или у Али больная фантазия разыгралась?
– После обеда я к тебе загляну. И попробуй мне не открыть дверь, – наконец, сказал он, направляясь к шкафу.
Женскому любопытству нет предела – общеизвестный факт. Аля немного изогнулась, привстала на носочки, заглядывая за спину Никиты. Вещи разложены идеально, на вешалках и стопочками. Немного, правда.
Он достал чистую синюю рубашку и протянул ей.
***
– Ба, скажи-ка мне, дорогая и любимая родственница, ты когда собираешься возвращаться в родные пенаты?
– Алечка, что-то случилось? – сразу насторожилась Антонина Васильевна и быстро продолжила: – Ты еще не отдохнула!
– Ба!
– Не отдохнула, по голосу слышу. Он у тебя звенит от напряжения!
Она сама вся звенит, не только голос!
– Я серьезно, мне надо знать точную дату. У меня кафе и заказы, и…
– Слышать ничего не хочу ни про твое кафе, ни про заказы. Будешь говорить про работу, еще на недельку останусь.
– Тогда я устрою дезертирство.
– Я тебе устрою, – засмеялась бабушка.
Сошлись на трех днях. Хотя Антонина Васильевна начала торг с пяти.
Вроде и немного…
И много одновременно!
Аля нервничала.
Сильно.
Выпила несколько таблеток от головной боли. Кофе. Еще был чай…
Не помогало.
Нервозность только усиливалась.
С чего?
Чтобы отвлечь голову, Аля позвонила Рите. Девочкам. Каждому кондитеру! Всем, кому можно и нельзя.
Ритка перезвонила еще раз:
– С тобой все в порядке, женщина?
– В порядке. Угу… В самом что ни на есть порядническом!
– Аля…
– С похмелья я.
– О! С кем пила? Надеюсь, с соседом.
– Сначала с котом. Потом, кажется, и с соседом.
– Кажется… Аля…
– Ничего не говори, Рит. Вот просто молчи.
– Как я могу молчать, если знаю, что ты там бедокуришь?
– Прикольное слово. Бедо-куришь. Но нет, я не курю.
– Алька…
– Ну что, Рит? – Она провела рукой по лицу, смахивая невидимую пелену. – Запуталась я тут малость. Приеду – расскажу. Наверное…
– Твое «наверное» не принимается. Я от любопытства сгорю.
– Не положено тебе гореть. Ты у нас будущая мама, плюс как помощница мне пригодишься. Отправили меня в отпуск? Отправили. Вот и терпите.
Рита наигранно громко вздохнула:
– Как показывает практика, нельзя нам с тобой уезжать в пригород…
Аля облизала покусанные губы. Кто их покусал – тоже вопрос. Иногда она имела такую вредную привычку. Отучала себя постоянно. Ругала. Губы особенно страдали в холодное время года. Один раз стоит оторвать малюсенький кусочек кожи, и дальше пошло-поехало.
Что только Аля не перепробовала. И бальзамы, и скрабы. Ритка смеялась, говоря, что ей губы надо горчицей мазать.
Иногда Аля забивала. Бывали такие дни и даже недели, когда собственная внешность отходила на второй план. Но рано или поздно в ней просыпалась «девочка-девочка», которая едва не плакала, видя потрескавшиеся губы. Если на них наносилась помада, становилось еще хуже.
Сейчас иное…
Аля дотронулась пальцами до них. Кожу покалывало. Так всегда после поцелуев Никиты.
Именно его…
Про другие она не помнила. Значит, не было ничего подобного.
Она одергивала себя. Каждые пять минут. Чего она завелась?
Ну переспала с мужиком. Ну ляпнула ему там пару раз чего-то.
Что дальше?
Да ничего!
К чему зацикленность? Откуда она вообще возникла?
Аля не понимала. Пыталась отвлечься, чем-то себя занять, помимо того что обзвонила всех, кого можно и нельзя.
Сама постоянно поглядывала на время.
Нет уж!
Не ждет она Никиту? Понятно?
Проходя мимо кресла, она заметила, как Буся открыл один глаз, наблюдая за ней. Как бы невзначай свесил лапу… Вдруг до Али дотянется…
– Весело тебе, да? Нашел развлечение? Не стыдно тебе? По морде вижу, что не стыдно. Трогать я тебя не буду, конечно, но выводы сделаю. Понял?
Буся закрыл второй глаз.