Шрифт:
Глава 1
— Ну почему на тебя, дорогая, все шишки валятся? — спросила Аня и с сочувствием посмотрела на подругу.
— Невезучая я, — вздохнула Лукреция. — Мне все об этом говорят.
Аня только головой покачала.
— Да при чем тут везение? Странная ты какая-то. — Они дружили уже много лет, но Аня не переставала удивляться своеобразности Лукреции. — Одно имечко чего стоит…
Тому, что родители, оба филологи по образованию, дали ей такое необычное имя, Лукреция и сама была не рада и однажды не преминула им высказать свое недовольство.
— А
— Ага, особенно если учесть, что я не просто Лукреция, а Лукреция Петровна Голубкова… — с большим сомнением ответила дочь.
Да и одноклассники Лукреции родительской фантазии не оценили и постоянно дразнили девочку за имя, да и за фамилию тоже.
После окончания школы встал вопрос: куда идти учиться дальше? Понятно было, что Лукреция должна выбрать гуманитарное направление. А куда деваться? Если из всех вещей в доме были только книги, и обращались с ними, словно с живыми существами. С детства Лукреция много читала, рисовала, занималась музыкой, танцами. Литература, история, русский язык, иностранный язык… Так что судьба ее была предрешена. В чем родители не сошлись, так это в том, что надо поступать в педагогический институт.
— Все же сейчас совсем другое время! Век изменился! — заявила Галина Петровна таким тоном, словно выступала на трибуне. — Профессии учителя, филолога, конечно, очень интересные и нужные, но…
— Но? — напрягся Петр Михайлович.
— Дорогой мой, ну что греха таить? Безденежно все это.
— А что, в жизни самое главное деньги, что ли? — удивился глава семейства. Впрочем, он удивлялся всю жизнь.
— Не главное, — кивнула супруга, — но весьма существенное! Особенно когда вокруг много соблазнов!
У Петра Михайловича от ее слов даже очки полезли на лоб.
— О каких соблазнах ты говоришь?! Что за слово! Наша дочь воспитана в самых лучших традициях чести и совести!
— Она девушка, и может поддаться…
— Она моя дочь! — перебил жену Петр Михайлович. — И ничему и никому не поддастся!
— И все же я не хочу, чтобы Лукреция жила в такой же бедности, как мы с тобой, — выдала Галина Петровна, чем добила своего супруга окончательно.
— Вот какие подробности открываются! Значит, мы с тобой плохо жили? — И Петр Михайлович схватился за сердце.
— Дорогой мой! Любимый мой! Жили мы хорошо, но бедно! Ну время такое было, что ничего особо и не купишь. В магазинах — ноль! Так вроде и зачем деньги? Все бедные, все на равных. А сейчас всего полно, и что же, деточки Лукреции будут ходить и только смотреть на витрины?! Ждать конфетку на Новый год?! Время, я говорю, другое! Деньги тоже нужны! И, заметь, я не советую Лукреции выйти замуж за богатого, на что нацелено большинство девиц! Она у нас думающая девушка! Я советую ей получить хорошее образование, которое позволит есть не только хлеб, но и намазывать на него масло! И не спорь! Ты — твердолобый! И отстал от жизни! — разошлась Галина Петровна, которая впервые в жизни пошла против мужа.
— Я уже и твердолобый, — сокрушался Петр Михайлович. — И что же за специальность ты подобрала моей дочери? Неужели стриптизершей?
— Как тебе не стыдно! — воскликнула Галина Петровна.
— А что? Они неплохо зарабатывают в наше время! — ехидно добавил Петр Михайлович.
— А вот это уже интересно! — прищурила глаза Галина Петровна. — Я и не знала, что у тебя, дорогой, такие познания в области эротического танца и их заработков!
Петр Михайлович покраснел, попытался объясниться, но, как говорится, запутался в показаниях.
— Хватит! — возмутилась Лукреция. — Что вы устраиваете?
Родители притихли, и Галина Петровна робко поинтересовалась:
— Я могу посоветовать своей дочери, чем ей заняться в жизни? Ведь родная мать плохого не посоветует.
— Конечно, — улыбнулась Лукреция. — Я выслушаю твои пожелания.
— Я советую тебе пойти на факультет иностранных языков. Стать переводчицей — это так здорово! Престижно! А если еще пристроиться в престижном месте, то можно и за границу ездить, и получать достойную зарплату. А с твоими способностями к языкам учеба тебе будет даваться легко… — выдала свою мечту Галина Петровна.
— Быть переводчицей! — почему-то с долей издевки произнес отец.
— Да! И это звучит гордо! Переводчица — нужнейший человек в век интеграции бизнеса, торговли, политических отношений! — несколько пафосно произнесла Галина Петровна.
— Делайте что хотите! — сокрушенно махнул рукой Петр Михайлович. — Но я бы не стал давать дочери установку на деньги ни при какой власти и ни при каком времени.
Лукреция с удивлением наблюдала за перепалкой родителей и поняла, что ей пора вмешаться. А то, не дай бог, разведутся еще на почве разногласий о будущем дочери.
— А меня никто не хочет спросить? Может быть, и я чего-то хочу? — спросила она.
— А ты чего-то хочешь? — округлила глаза Галина Петровна. — То есть, я хотела сказать, что ты хочешь?
Лукреция сделала паузу, набрала в грудь побольше воздуха и заявила:
— Я уже поступила… в институт культуры, на отделение народного танца.
— Что-о? — после минутного замешательства спросила Галина Петровна. — Какое отделение?
— Народного танца.
— Господи… — Галина Петровна схватилась за сердце и осела на стул.
Петр Михайлович истерично засмеялся:
— Ну вот! Получите! Твоя школа! Браво! Моя дочь — танцорша! — В его устах это прозвучало как «проститутка».
— Я буду исполнять народные танцы, — пыталась объяснить Лукреция.
— Слышишь, мать! Исполнять! Я же говорю, стриптизерша. А ты о филологии, об иностранных языках! Она у нас выросла стрекозой и хочет всю жизнь проплясать легко и за деньги. Радуйся!
Галина Петровна в штыки восприняла поступление дочери в институт. Она не понимала, как ее долговязая, нескладная дочка в очках с минусом пять сдала экзамены по танцам. Ей даже мерещились происки самого дьявола, вмешавшегося в судьбу ее «скромной девочки». Ведь они воспитывали дочь в строгости, она даже на дискотеки никогда не ходила. А тут такое! Для Галины Петровны это было сродни тому, что ее культурная и образованная девочка на самом деле пустилась во все тяжкие.