Пес, который говорил с богами
Шрифт:
Несколько мгновений Маремма пытался схватить маленького врага. Поймал заднюю лапу Дамиана и прокусил ее в нескольких местах. Питбуль, однако, знал, что его хватка не подведет, и терпел боль, понимая, что для победы нужно держаться изо всех сил. Скоро Маремма громко, хрипло заскулил. Он не мог стряхнуть бульдога, не мог дотянуться до него, чтобы укусить. Его Голос больше не мог помочь ему — он не знал, что делать с таким невозмутимым противником, которого не пугают ни рык, ни размеры. Наконец большой пес упал на спину, полностью покорившись, желая только, чтобы этот малыш оставил его в покое. Но порода и кровь Дамиана не позволяли отпустить противника. Голос твердил ему снова и снова: «Держи его! Держи насмерть».
Если бы предки Дамиана отпускали врага, когда тот лежал, распростершись на земле в паузе боя, медведь, кабан или двухсотфунтовый бык просто разодрали бы маленькую собаку в клочья. Поэтому Дамиан держался — странное удовольствие. Голос говорил, что, если он будет держать крепко, даже если он погибнет, девушка, Единственная, будет им гордиться. Это будет Хорошо.
Элизабет в ужасе наблюдала за дракой. Это все из-за нее. Увидев, что белый пес — вдвое больше Дамиана, она подбежала к изгороди и повисла на ней. Сначала она решила, что питбуля убьют, но быстро поняла, что преимущество на стороне Дамиана. Однако Дамиан не хотел никого убивать. Ему хотелось только уложить противника на землю, сдержать его, пока не произойдет что-то еще. Но он не знал, чем все должно закончиться, потому что никогда не охотился вместе с человеком. Бесчисленные поколения его предков поступали подобным образом, но для Дамиана сейчас существовали только беспощадная хватка и странное ощущение незавершенности.
Элизабет была в ужасе. Профессор Хоффман мог дорожить большим белым псом. Что будет с Дамианом, если он убьет Маремму?
Дамиан же не собирался отпускать овчарку. Он напал на пса ради Элизабет — это было ясно, и только она должна была прекратить драку, чтобы спасти и Дамиана, и его противника. Девушка не раздумывала — она просто вдруг поняла, что лезет через ограду. Забор был высокий, но она одолела его за считанные секунды. Приземлилась на траву возле собак с чудовищным шумом, но невредимая.
Она услышала крик и в испуге огляделась. Двое мужчин у подножия сторожевой вышки заметили ее и делали какие-то знаки. Третий вышел, держа в руках черный предмет. Она решила, что Дамиана собираются застрелить.
Нужно оттащить его. Вся дрожа, она смотрела на собак, пытаясь сообразить, что ей делать.
Ей никто никогда не рассказывал, как разнимать дерущихся собак — особенно таких крупных. Она снова оглянулась на мужчин: те уже вошли в вольер. Они бежали через весь участок, размахивая руками, взбешенные, что-то кричали. Один из них был профессор Хоффман. Элизабет поняла, что вот теперь у нее будут серьезные неприятности, однако на раздумья времени не оставалось. Они не станут его убивать, если он отпустит Маремму и она будет держать его.
На Дамиане был узкий черный номерной ошейник из нейлона. Элизабет глубоко вдохнула и сунула руки в самую гущу покрытых шерстью сплетенных тел, пытаясь нащупать ошейник и вытянуть Дамиана из драки. Белый пес извивался и пронзительно скулил под Дамианом, Элизабет приходилось уворачиваться от его клыков. Еще три собаки кружили вокруг всего этого бедлама, то приближаясь к схватке, то отпрыгивая прочь, словно играя, но вскоре сочли за лучшее отойти в сторону. Элизабет в отчаянии крепко держала ошейник и кричала на питбуля:
— Дамиан, фу! Прекрати! Отпусти его, отпусти!
Тут она увидела его глаза — Дамиан посмотрел на нее, словно впервые заметив, что она уже перелезла через забор. Он встревожился — слишком внезапно появилась Она, голос резкий. На мгновение его зубы разжались, и Маремма сумел вырваться и удрать, поджав хвост, в дальний угол вольера, оставив здоровенный клок шерсти в зубах у питбуля. Три суки последовали за ним.
Еще какое-то время Элизабет удерживала распаленного схваткой пса, потом он понял, что победил, повернулся, бешено завилял хвостом и начал ластиться к ней, широко раскрыв пасть в торжествующем бульдожьем оскале. Он ждал награды за хорошо сделанную работу. В тот момент ни Элизабет, ни пес не понимали истинного значения его взгляда.
— Хороший мальчик, — мрачно сказала она, похлопав его по боку и следя глазами за приближающимися мужчинами. Пес, услышав шаги, обернулся. Он неподвижно стоял рядом с Элизабет, а та прижимала его к себе, вцепившись в ошейник.
Лицо у Хоффмана было красное. Даже издали было видно, как он зол. Она поставила под угрозу весь его проект, не говоря уже о том, чем рисковала, вмешиваясь в собачий бой. Два его ассистента поглядывали на Хоффмана. Они никогда не видели профессора в таком состоянии. Один нес электрошокер на 150 тысяч вольт, указывая им на Дамиана.
— Отойди от собаки, — отрывисто приказал Хоффман, — и подойди к нам. Быстро.
Элизабет заставила себя выдержать его рассерженный взгляд.
— Я думаю, будет лучше и безопаснее для всех, если я останусь рядом с ним. Со мной все в порядке, правда.
— Ты подвергаешь себя опасности. Я хочу, чтобы ты делала то, что я говорю: Отойди от собаки, сейчас же.
Она почувствовала, как Дамиан чуть подался вперед. Резкая команда Хоффмана звенела в голове, но внутри у нее все сжималось при мысли о том, что может случиться, если она отпустит ошейник.
— Мне очень жаль, что я пришла сюда. Я не знала, что может произойти. Если я отпущу его, вы не станете стрелять в него, бить или еще что-нибудь? — Она смотрела на черный предмет в руках светловолосого студента. — Он не виноват, что так вышло. Он…
Студент Хоффмана шагнул вперед, держа перед собой шокер, как рапиру.
— Ты слышала, что он сказал? Отпусти собаку и подойди сюда.
Элизабет еще могла стерпеть гнев Хоффмана, но кто такой этот парень, чтобы ей приказывать? Она почувствовала, как Дамиан напрягся еще сильнее, реагируя на агрессивный тон человека и его позу. Хоффман выступил вперед.
— Элизабет, для одного дня ты натворила достаточно. Отпусти собаку, и мы все вместе уйдем отсюда. Ты подвергаешь опасности себя и нарушаешь естественный ход вещей. Ты в состоянии это понять?
— Нет, — ответила она, поразившись сама себе, — нет ничего естественного в том, чтобы запихивать стаю собак в загон. Они никуда не могут деться друг от друга. А на свободе могли бы. Между Дамианом и этим белым псом все время будут драки, и одному придется убить другого или покалечить — только ради того, чтобы вы и ваши студенты, — она одарила презрительной улыбкой парня с шокером, — могли за этим наблюдать. Вот что это все значит.