Пес, который говорил с богами
Шрифт:
— Элизабет, прошу вас, поймите: то, что вы говорите, не имеет абсолютно никакого смысла. Как я могу давать вам какие-то обещания, когда не знаю даже, о чем речь? Очевидно, вы испытываете ко мне определенное доверие, раз пришли сегодня сюда. Так не могли бы вы довериться мне до конца и позволить поступать так, как я сочту уместным, что бы там ни было?
Элизабет опустила глаза.
— Простите, я не хотела сказать, что не доверяю вам. Наоборот. Вы не знаете, как я волновалась, прежде чем сюда прийти. Видите ли, у меня нет никаких прав на эту собаку — официальных прав, — и я целиком полагаюсь на вас. Я просто хочу объяснить, как это важно для меня.
Дамиан внезапно прижался к ее ноге, будто испугался. Нагнувшись, она потрепала его и прошептала:
— Все хорошо, мальчик, с тобой все будет в порядке. — Дамиан быстро взглянул на нее. Казалось, его отвлекало что-то у дальней стены. — Дайте мне минуту, пожалуйста, — сказала она директору, — мне нужно приготовиться.
Она рылась в сумке с реквизитом, а Дамиан, не отводя глаз от стены, обошел вокруг Элизабет и сел рядом, поджав хвост и прижав уши к голове.
— Бел, — резко произнес он. Голова Новак дернулась, но лицо осталось бесстрастным. Она сидела прищурившись и недоверчиво рассматривала собаку. Элизабет нервно рассмеялась.
— Дамиан, спокойно. Подожди, я достану карточки.
Пес проявлял нетерпение — это было странно.
Она достала цветные карточки и попыталась встать перед собакой. Дамиан, однако, следовал за ней при каждом движении. Несколько неловких мгновений она пыталась усадить его на рабочей дистанции от себя, потом, извиняясь, улыбнулась доктору Новак:
— Простите, он тоже нервничает.
Ни один мускул на лице Новак не дрогнул.
— Показывайте.
У Элизабет перехватило дыхание. Вот те на! Шутить не намерена.
В этот момент она решила, что сделала правильный выбор. Эта женщина поможет Дамиану, если будет на его стороне. Когда энергичная Катарина Новак возьмет заботу о нем в свои руки, пес окажется в безопасности, как ей и хотелось. Пришло время показать, что Дамиан заслуживает особенной заботы.
— Простите.
Она повернулась к собаке и приподняла брови, устанавливая с ним контакт. Отступать было некуда, оставалось надеяться на лучшее. Судьба двух друзей была в руках доктора Новак.
— Итак, Дамиан. Стой там, стой на месте, мы будем работать. Я хочу, чтобы ты поздоровался. Скажи «здравствуй».
Слабый запах, висевший в комнате, возбуждал в нем неприятные воспоминания, и взгляд пса беспокойно метался.
— Бел, — сказал он снова, резко клацнув зубами, пытаясь единственным доступным ему способом предупредить Элизабет, что в комнате пахнет Севиллом. Тот был здесь совсем недавно, и единственное слово, которым Дамиан мог назвать Севилла, было цветом лабораторного халата. Севилл был белый, когда стоял перед клеткой Дамиана.
— Нет. Прекрати. Поздоровайся. Скажи «здравствуй».
Уши пса печально распластались по обеим сторонам широкой головы. Он посмотрел девушке в лицо, и она ободрила его быстрым кивком.
— Здравствуй, — подчеркнуто артикулировано сказала она ему.
— Здра, — ответил он неохотно, но покорно. Слово было слышно отчетливо.
Лицо Новак побелело, она плотно сжала губы. В наступившей тишине слышалось только мягкое клацанье собачьих когтей по полу — Дамиан встал и покрутился на месте. Элизабет видела, как женщина медленно оправилась от первого шока и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Лицо ее посуровело — она не верила. Пока не верила.
— Он знает другие слова? — тихо спросила Новак — будто о чем-то не слишком важном, — и Элизабет пришлось признать: она восхищается профессионализмом этой женщины. Девушка с гордостью погладила собаку по спине. Дамиан взглянул на нее, шевельнул хвостом. Она скромно пожала плечами:
— Да, он знает еще несколько слов, цвета и предметы.
— Цвета? Покажите.
Элизабет почему-то стало легче. Вниманием директора она завладела.
— Конечно. — Она повернулась и посмотрела на собаку. — Так, дружок, будем работать. Сначала цвета.
Она по очереди брала потрепанные кусочки грязной ламинированной бумаги и просила назвать каждый цвет. Дамиан, еще раз настороженно оглядев комнату, включился в работу — отвечал быстро и правильно.
— Что это?
— Синь.
— Что это?
— Чернь.
— Да, правильно. Это?
— Грязь.
— Хорошо. А теперь этот? — Ор.
— Так он называет оранжевый. Простите, я забыла объяснить: он не умеет произносить два слога подряд, некоторые слова для него слишком сложные, так что мы их немного изменили. — Новак кивнула, словно в трансе. — Он еще знает геометрические формы, я… — Элизабет протянула руку за другими карточками, но Дамиан вдруг резко развернулся и спрятался за нее. — Дамиан, поди сюда!
— Бел Боль.
Она впервые слышала от него два слова подряд — на такой подвиг раньше он был неспособен. Но «белый» и «боль»? Что это значит? Она повернулась: Дамиан, прижав уши и спрятав хвост между лап, смотрел в сторону.
Посреди комнаты стоял доктор Джозеф Севилл — словно материализовался из воздуха. Элизабет догадалась: он вышел из боковой комнатки, дверь которой была приоткрыта. Надеясь, что он не слышал собачьего голоса, девушка застыла, но по его лицу было понятно, что слышал он всё. Дамиан, с его собачьей чуткостью, заметил плотно сжатые губы Севилла, посеревшее лицо и сузившиеся глаза. За те месяцы, что они провели вместе, питбуль видел Севилла нетерпеливым, недовольным, злым, но таким, как сейчас, — никогда: напряженным и каким-то жутким. Элизабет на время работы бросила поводок, и теперь Дамиан мог убежать. Он ткнулся носом в щель и быстро взглянул на Элизабет.
— Туда! — взмолился он. — Туда. Дём.
В комнате повисло жуткое молчание. Совершенно сбитая с толку, Элизабет подошла к двери и оттащила пса. Что будет делать Новак теперь? Девушку напугало, как ученый смотрел на Дамиана. Мужчина и женщина обменялись многозначительными взглядами, и все это вдруг показалось Элизабет очень, очень подозрительным. Что происходит? Почему здесь Севилл?
— Я должна признаться тебе, Элизабет, — начала Новак тихо, словно пытаясь контролировать свой голос. — Я попросила прийти сегодня доктора Севилла, поскольку думала, что ты и дальше собираешься выдвигать против него обвинения, и хотела, чтобы он услышал их сам. Тебе следует знать: я не нашла никаких признаков жестокого обращения с животными, никаких нарушений протокола в работе доктора Севилла. Я подумала, что, если ты будешь настаивать, тебе лучше всего поговорить с ним лично и разрешить все вопросы. Твоя дальнейшая медицинская карьера может пострадать, если ты будешь выдвигать необоснованные обвинения в адрес мэтров университета и не получишь возможности выяснить, в чем ошибаешься. Но это…