Пес войны
Шрифт:
Изредка она тоже ловила на себе пристальный, изучающий взгляд Александра. Но все это было не то! В серых глазах его вместо, казалось бы, естественного желания сблизиться, получше узнать друг друга перед ответственной миссией, танцовщица каждый раз с досадой и разочарованием угадывала тоску совсем по другому человеку…
Резво перестукивая колесными парами, поезд плавно нес их к конечному пункту недельного путешествия.
— Я четко следую своим убеждениям! — отрезала она, желая прекратить начатый ей же полчаса назад разговор. — А вот ты и… подобные тебе, убивают ни в чем не повинных чеченцев. Убивают только за то, что они хотят сами решить судьбу своей маленькой республики!
— Вот даже как?! И каковы же, если не секрет, твои убеждения? — со свойственным ему скепсисом уставился на возбужденную Элеонору Баринов.
Прямой вопрос поставил ее в тупик. Немного подумав, она отвечала:
— Не знаю. Я не могу этого точно выразить словами, но уверена в одном: у них должно быть право на самоопределение.
— Верно, — как всегда согласился он. — Только претворяться в жизнь это право должно не с автоматами в руках, не с помощью заложников в больницах и школах, не посредством «поясов шахидов», а с бюллетенями на общенациональном референдуме. И безо всякого давления на мирных жителей со стороны оголтелых сепаратистов.
— И со стороны продажных кремлевских политиканов, сидящих на избирательных пунктах с кипами заранее состряпанных липовых бюллетеней под столами! — запальчиво и громко заявила девушка.
Диспут не имел перспектив бескровного урегулирования, и Сашка не стал развивать бурной полемики, а привел простейший пример из недавнего, совместно пережитого ими происшествия:
— Знаешь, чем мы отличаемся от тех экстремистов, которые не желают складывать оружие и возвращаться к нормальной жизни?
Собеседница демонстративно отвернулась к окну. Он же, незаметно улыбнувшись реакции упрямой девицы, с дружелюбной небрежностью продолжал:
— Мы достаточно жестко наказали тех ублюдков в тамбуре — думаю, они надолго запомнят урок. А бородатые, малограмотные воины Аллаха, объявившие джихад всему миру, окажись на нашем месте, сделали бы по-другому. Хочешь знать, как?
Она вновь повернулась к нему. В зеленых глазах помимо упрямства мелькнул интерес…
— Они не стали бы разбираться сию минуту, а, выследив, в каком купе едут эти уроды, подложили бы ночью под их дверь гранату. И плевать им на то, кто окажется рядом! Дети, старики, просто ни в чем не повинные люди…
— Можно подумать, федералы не убивают в Чечне детей, стариков, женщин…
— Знаешь, я и сам бы без суда и следствия ставил к стенке тех наших вояк, которые при разработке войсковых операций не утруждаются заботой о неприкосновенности и сохранности мирного населения. Да и термин «Христианский экстремизм», пожалуй, не стал бы лишним, коль мы частенько соотносим аналогичные действия к Исламу.
— Что-то я не пойму тебя, — немного тише сказала Элеонора. — То ты оправдываешь действия русских, то…
— Нет. Преступлений я никогда не оправдывал. Я хочу чтобы до твоего сознания дошло главное: когда настоящий шахид взрывает себя в гуще вражеских солдат — это, безусловно — Поступок. Данным простейшим тактическим приемом против оккупантов пользовались и наши деды во время Великой Отечественной войны. Потом именами тех героев называли улицы, школы, теплоходы… Но, когда смертник, я подчеркиваю — не шахид, а заурядный смертник уничтожает вместе с собой десятки мирных граждан, это с точки зрения любой веры — преступление. Уяснила?
Задумавшись, девушка не отвечала…
Баринов же, решив, что сказанного было предостаточно, и впрямь подумывал свернуть беседу. Вытащив из пачки сигарету и собираясь пройтись до тамбура, он изрек:
— Впрочем, тем, кто посылает на смерть доверчивых соплеменников с поясами, напичканными взрывчаткой, вообще на все наплевать, кроме собственных мнимых исламских лозунгов!..
— Почему же «мнимых»?
— А потому что в Коране ты не найдешь ни одной похожей фразы из громких высказываний лидеров мирового терроризма. Все они по определению истинного мусульманского мира — не более чем еретики, богоотступники, — встав, спокойно объяснил майор и процитировал: — «Кто убьет человека без вины, тот как будто бы убил людей всех». Так написано в тысячелетнем Священном писании…
— Я не претендую на должность хафиза, но тоже кое-что помню, — наполовину вызывающе, наполовину обиженно заявила Элеонора и привела еще одну цитату из Корана: — «Если отвечаете на притеснение, то отвечайте так, как это было сделано по отношению к вам».
— Хафиз — вовсе не должность, — сдержав улыбку, отвечал он.
— А кто?.. — совсем потерялась она.
— Скорее призвание, — сдвинув в сторону зеркальную дверь, объяснил Баринов. Однако прежде чем направиться в тамбур, договорил не завершенный ею завет: — «Но если вы простите, то это наилучшее для терпеливых»…
Да, завет в Писании заканчивался именно так — хотя Элеонора и не являлась приверженкой мусульманства, многие высказывания мудрейшего Пророка знала. Да и повода не верить напарнику — человеку, проведшему в Чечне более шести лет, у нее не было. Выбранные Сашкой примеры озадачили, и убежденности в собственной правоте в красивых зеленых глазах девушки немного поубавилось. Но…
— С ним не поспоришь, — вздохнула она, покосившись на дверь, за которой секунду назад исчез молодой человек. — Однако ж, эти убеждения, знания и подкованность вовсе не мешают ему ради нежно любимой девицы ехать за тридевять земель за двумя вагонами оружия и пластида для тех же террористов. И куда только подевается вся эта идейность и правильность, когда добытой им взрывчаткой будут сносить дома заодно с их жителями… Ей богу рассмеялась бы, кабы не хотелось плакать…
Поезд прибывал во Владивосток ранним майским утром. Баринов должен был выйти одним из первых, встретиться с господином Газыровым и отправится вместе с ним на переговоры. Элеонора же, согласно разработанному ими плану, покидала вагон последней, дабы никто из встречающих ее не видел…
Заспанная проводница, с лязгом и грохотом отварила дверь, спустилась вниз, протерла поручни и, поежившись от утренней прохлады, отошла в сторону, освобождая проход столпившимся позади пассажирам. Одетый во все темное Александр вышел на перрон и сразу заметил шестерых кавказцев, внимательно вглядывавшихся в лица тех, кто выходил из седьмого вагона. Он осторожно осмотрелся, поправил на плече ремень тяжелой спортивной сумки и, определив среди чеченцев Газырова, решительно направился к нему.