Пес войны
Шрифт:
Сашка изо всех сил старался согнуть кистевой сустав правой руки, чтобы добраться своим режущим орудием до последних петель капронового фала на левом запястье. Ни единожды он вспарывал острым краем монеты собственную кожу — кровь уже не капала, а стекала на каменный пол тонкими струйками. Но скоро его усилия были вознаграждены — руки ощутили долгожданную свободу… Ни один мускул на лице не выдал охватившей радости по поводу свободы, сулившей, по крайней мере, возможность активно сопротивляться дальнейшему насилию над ним.
Итак, по мнению спецназовца самым опасным противником на данный момент, несомненно, являлся начальник личной охраны директора, поэтому заветное и единственное оружие, следовало применить для молниеносной атаки именно против него. И применить необходимо было с максимальной рациональностью, получая выигрыш во времени, равный, по меньшей мере, все той же секунде. Иначе дерзкая затея теряла всяческий смысл — револьвер Донатаса мог угостить его пулей гораздо раньше пистолетов рядовых телохранителей.
Улучив момент, когда Асланби Вахаевич оказался между ним и вторым — долговязым охранником, что давало пленнику дополнительный бонус для успешного осуществления задуманного, он резко и с силой метнул монету в прибалта, стараясь попасть непременно в голову. Сам же подскочил к ближайшему чеченскому стражу, двинул тому локтем в висок и, обхватив рукой его шею, прикрылся враз ослабевшим телом от возможных выстрелов…
Стрельбы не последовало, зато раздался душераздирающий крик Донатаса, вперемешку с какими-то незнакомыми ругательствами. Наконец-то майору довелось услышать голос молчаливого телохранителя!..
В первое мгновение после неожиданной выходки Баринова, в сумрачном каземате все пришло в движение: хозяин казино попятился назад — подальше от света единственной лампы, пока не ткнулся спиной в замороженные бараньи туши; высокий охранник запоздало выхватил из-за пояса пушку и замер, бестолково выставив вперед внушительную «Беретту»; прибалт упал на колени и продолжал истошно орать, зажимая руками кровоточащий глаз. И только муфтий, немного расправив ссутуленную спину, гордо поднял голову, увенчанную высокой папахой из мерлушки. Весь его вид словно говорил: «Сосунки… я ведь предупреждал вас! Он очень хороший и хитрый воин. Он не человек, он — сущий дьявол!»
Низкорослый кавказец тотчас оклемался. Видимо удар, коим наградил его Сашка, оказался недостаточно сильным — сказалось долгое пребывание в неудобной позе с заведенными назад, за трубу, руками. Александр вторично врезал ему куда-то в печень и вдруг заметил нацеленный на него пистолет, а между тем, служивший живым щитом маленький чеченец совершенно не прикрывал головы высокого русского бунтаря. «Господи, ну точь-в-точь как в „Кирасе“ или в кевларовом снаряжении!.. — несвоевременно подумалось ему, — грудь с животом все равно, что в танке, а башка на улице…» Едва он успел пригнуться, как прогремел выстрел… Пуля впилась в стену — позади него, обдав затылок мелкой и колючей каменной крошкой. Быстро ощупав поясницу скулившего от боли коротышки, майор наткнулся на его личное оружие, и второй выстрел верзилы раздался одновременно с выстрелом Баринова…
Сначала он увидел, как долговязый отлетел назад и повалился на пол, неуклюже вскинув вверх ноги. Затем уж сообразил: и тот не промахнулся — приземистый муслим резко дернулся всем телом и беспомощно повис, удерживаемый от падения левой рукой спецназовца.
— Всё-всё!.. Закончили пальбу! — внезапно закричал, пришедший в себя Асланби Вахаевич, поддевая ногой отлетевшую к нему «Беретту» и отбрасывая ее в сторону от бывшего заместителя. — Всё, убрали оружие!
Вероятно, сей приказ адресовался одному Сашке, так как второй стрелявший не подавал признаков жизни, оружие только что утерял, а под головой его зловеще расползалась по цементному полу черная лужица. Директор поднял до уровня груди обе руки, обратив к «майору ВДВ» ладони и давая понять, что не желает дальнейшего кровопролития…
Все последующие фразы он произносил голосом нервным и раздраженным:
— Опусти пистолет! Хватит шума и ненужных жертв! Ты и так поубивал кучу преданных мне людей!.. Ведь один черт тебе не выйти из подвала живым!..
Отныне прямой угрозы для своей жизни агент ФСБ не видел — хозяин «Южной ночи» оружия не имел; Донатас сидел на полу, медленно раскачивался, зажимая руками искалеченный глаз. Револьвер его валялся в стороне. Мовлади Хайдулаевич равнодушно взирал на происходящее с философским спокойствием…
Офицер «Шторма» отпустил тело мертвого чеченца и тот, словно бурдюк с вином сполз вниз. Подальше отшвырнув ногой револьвер прибалта, и уже не пленником, а равноправным переговорщиком он взглянул на Асланби Вахаевича:
— Я полагаю, у вас имеется какое-то предложение, коль не пристрелили сразу?
— Верно, — усмехнулся тот. — Да-а… ты отнюдь непрост! Люблю, когда Аллах сводит в бою с умным противником…
— Давайте ближе к делу.
— Ближе к делу?.. — переспросил директор и, обойдя раненного Донатаса, безбоязненно уселся напротив заместителя. — Понимаешь ли, голубчик… Благодаря твоей сверхактивной деятельности я лишился нескольких очень хороших агентов.
— Ну и?..
— Так вот я предлагаю тебе стать одним из них.
После резкой перемены ситуации в мясном хранилище, Баринов и сам не знал, чего ожидать от владельца роскошного казино. Ясно было лишь одно: живым отсюда и впрямь не выбраться — «Слуги» костьми лягут в сумрачных коридорах подвала, но не выпустят человека, узнавшего их тайну. Поэтому он заранее приготовился отмести сделку типа: энная денежная сумма в обмен на то, что он мирно и навсегда покинет Кизляр. В то же время, сказанное Асланби Вахаевичем, весьма озадачило…
— Выхода у тебя все равно нет, — вкрадчиво заверил тот, ожидаючи ответа.
— Отчего же? — ледяным тоном парировал спецназовец. — Я легко могу положить тут еще с десяток ваших приближенных. А начну непосредственно с вас…
— Не получится. Сейчас сюда должны привести двух, хорошо знакомых тебе, людей… Тогда посмотрим на твою решительность.
В третий раз за последние полчаса жутковатый холодок пробежал по спине Александра — он сразу догадался о ком идет речь. И когда в коридоре раздались шаги, а спустя несколько секунд двое сподручных директора ввели в хранилище Ильвиру и Ренату со связанными впереди руками, он почти не удивился. Оба сопровождавших чеченца были хорошо вооружены, у одного из них под глазом сиял свежий и преогромный — в пол лица, синяк…