Пещера Лейхтвейса. Том первый
Шрифт:
Минувшей ночью он со своими подчиненными, находясь вблизи холма, на котором стоял отряд в восемьдесят человек, обыскивал чащу, так как еще за несколько дней до этого заметил следы, оставленные, несомненно, не солдатами. Войдя в самую густую чащу, он вдруг увидел перед собою рядового с большой корзиной в руке. Он тотчас же обнажил шпагу и приказал этому солдату стоять смирно. Солдат, действительно, вытянулся во фронт, но когда Ремус со своими шестью спутниками подошел ближе, чтобы схватить его, он вынул из кармана какой-то предмет, похожий на подзорную трубу, поднес его ко рту и дунул в него. Из трубы показался какой-то беловатый дым, после чего Ремус и его солдаты лишились чувств и упали на землю. Очнулись они только часа через три. Все они жаловались на страшную головную боль и ломоту в теле, так что не подлежало никакому сомнению, что они сделались жертвами какого-то одурманивающего средства. Таинственного солдата и след простыл.
Граф Батьяни злобно ударил кулаком по столу, так что чуть не разбил его.
— Ну вот! — крикнул он. — Хорошие дела тут делаются, нечего сказать. Я стою здесь с армией в тысячу солдат, а под носом у нас шныряют переодетые незнакомцы. Это, несомненно, сообщник разбойников. Быть может, он уже давно доставляет им провиант. Если так, то мы можем вести осаду хоть целый год и ничего не добьемся. Но клянусь, что я поймаю этого негодяя! Раз я не могу положиться на своих людей, то я сам возьмусь за дело. Поручик Ремус!
— Слушаю.
— Приготовьтесь к обходу на эту ночь. Выберите десять надежных солдат, и мы сегодня в полночь обойдем лес. Говорили ли вы уже с кем-нибудь о том, что вы только что рассказали мне?
— Никак нет. Я счел своим долгом прежде всего известить вас.
— Отлично сделали. Я вижу, что на вас-то я могу положиться. Когда мы поймаем разбойника, я представлю вас к повышению. И впредь никому не говорите об этом, а будьте наготове к полуночи. Мы с вами встретимся у того большого дерева, где мы в начале осады нашли повешенного.
— Слушаю. Я буду на месте.
Граф Батьяни отпустил поручика.
Глава 36
ТАИНСТВЕННЫЙ СОЛДАТ
— Сегодня на моей улице праздник, ваше высочество, — сказал шут Фаризант, входя в кабинет герцога.
Герцог Карл в изумлении покачал головой.
— Ты что, с ума сошел, что ли? — спросил он. — Какой у тебя сегодня праздник?
— Изволите ли видеть, ваше высочество, — ответил Фаризант, — сегодня благородный граф Сандор Батьяни проиграл пари и должен проехать по городу Висбадену верхом на осле, а я могу идти рядом с ним и выкрикивать все что мне угодно.
— Верно, верно, — вспомнил герцог. — Ведь ты рассказывал мне об этом своеобразном пари. Неужели ты на самом деле потребуешь исполнения условия?
— Вы сами всегда ратуете за справедливость, ваше высочество, а в данном случае право на моей стороне. Я настаиваю на этом праве и буду провожать его с правой стороны, это, мне кажется, будет очень и очень смешное право.
— В твоих словах звучит какая-то ненависть к графу.
— Видите ли, ваше высочество, я думаю, что вы не будете любить ту змею, которая вас ужалила. Впрочем, ваше высочество, этой осадой логова разбойников граф Батьяни страшно оскандалился. Ведь клялся же он, что не пройдет и трех дней, как Лейхтвейс будет болтаться на виселице. Кажется, он даже приготовил уже и веревку. Если у вашего высочества нет более умелых полководцев, то в случае войны я опасаюсь, что первые семь сражений будут проиграны.
Улыбка исчезла с лица герцога. Шут задел его своей болтовней за больное место. Герцог давно уже был недоволен тем, что граф Батьяни совершенно бесцельно утомляет войска. В народе даже по этому поводу поднялся глухой ропот, и враги сумели устроить так, что до сведения герцога доходили все колкости и насмешки, распускаемые по случаю неудачи графа. В свое время герцог поверил графу, когда тот говорил, что поймает Лейхтвейса в несколько дней, и теперь люди смеялись не только над графом, но и над самим доверчивым герцогом.
— Фаризант, поди сюда! — крикнул герцог.
Горбатый шут послушно подошел.
— Ты огорчил меня, Фаризант, — продолжал герцог, — неужели ты допускаешь возможность, что граф намеренно не хочет исполнить своего долга и что он, если бы захотел серьезно, давно бы уж мог поймать разбойника?
— Есть охотники, которые умеют подстрелить парящего в выси орла, — ответил Фаризант, пожимая плечами, — а есть и такие, что на расстоянии пяти шагов не в состоянии убить голубя. Вот к числу последних охотников и принадлежит граф.
— Значит, по-твоему, он не годится для этого? Говори откровенно, Фаризант. В общем ты дурак, но порой у тебя бывают умные мысли.
— Я не знаю, — ответил шут, — способен ли граф Батьяни или не способен, но я наверное знаю, что сторожевая служба поставлена у него плохо. Сам же он проводит время больше в своей палатке за картами и вообще не скучает.
— Неужели это правда? — возмутился герцог. — Хотелось бы мне лично убедиться в этом. Достаточно было бы для меня узнать, что ты прав, и граф навсегда лишится моего благоволения.
— Ваше высочество желает лично убедиться? — воскликнул Фаризант, и глаза его как-то странно сверкнули, как будто он чему-то очень обрадовался. — Это можно устроить. Вашему высочеству стоит только отправиться на Нероберг.
— Нет. Стоит мне только приблизиться, и весть о моем появлении тотчас же разнесется. Граф будет предупрежден и спрячет все то, что может мне не понравиться.
— Но почему бы вам не переодеться?
— Во что я переоденусь? Ведь тогда меня и близко не подпустят к Неробергу.
— Знаете, ваше высочество, у меня мелькнула идея. Не нарядиться ли вам в форму рядового солдата? Можете надеть еще и фальшивую бороду. Как вам это нравится?
— Великолепно! — радостно воскликнул герцог. — Надо будет на самом деле привести в исполнение эту идею.
— А для того, чтобы обман удался вполне, — торопливо проговорил Фаризант, — я посоветовал бы вам взять с собой корзину с провиантом, как будто вы несете провизию для ваших товарищей солдат. Тогда не возникнет ни малейшего подозрения в том, что вы на самом деле принадлежите к отряду, ведущему осаду.