Пещера Лейхтвейса. Том второй
Шрифт:
— Благодарю вас, ваше величество! — радостно воскликнул Лейхтвейс, и в первый раз после исчезновения Лоры бледные щеки его зарделись. — Вы осчастливили меня!
— Но знаешь ли ты, что за шпионство ты рискуешь поплатиться жизнью? Виселица высока, веревка крепка, и австрийцы шутить не станут, если поймают тебя.
— Ваше величество, — спокойно возразил разбойник, — я давно уже заслужил виселицу своими деяниями, а если меня теперь и повесят, то я буду утешаться тем, что умираю за своего короля.
— Хорошо. Когда же ты намерен отправиться в путь?
— Как можно скорее. Сегодня же ночью.
— Нужен ли тебе для этого какой-нибудь наряд?
— Это я все устрою сам, ваше величество. Дело только в том, что в настоящее время у меня нет денег, а в Праге они мне могут понадобиться.
— Возьми мой кошелек, в нем много золотых. Австрийцы меня ненавидят, но золотые монеты с моим изображением примут.
Лейхтвейс взял из рук короля шелковый кошелек, наполненный золотыми монетами, и сказал:
— Ваше величество, я в свое время верну вам все деньги, которые мне теперь предстоит израсходовать.
— Честный ты разбойник! — воскликнул король. — Как вам это нравится, Цитен? Разбойник, который обещает вернуть золото! Ведь это редкое явление.
— Ваше величество, — гордо произнес Лейхтвейс, — я враг тех, кого презираю, вас же я уважаю и почитаю.
— Значит, дело будет сделано? — сказал король. — Так как ты подслушал мою беседу с генералом Цитеном, то уже знаешь, что мне нужно и какие сведения мне требуются. Я хочу быть осведомлен относительно численности неприятельской армии в Праге и хочу знать, кто в настоящее время ею командует. Если тебе удастся раздобыть мне эти сведения, то будь уверен в моей милости. А теперь прощай. Если тебе понадобится еще что-либо, то обратись к генералу Цитену, он все устроит. Но никому ни слова: никто, кроме нас троих, не должен знать о возложенном на тебя поручении. До свидания.
Король слегка приподнял свою маленькую треуголку и ушел вместе с генералом.
Когда они удалились, разбойники вышли из-за кустов и обступили своего начальника. Лейхтвейс еще более вырос в их глазах, так как удостоился поручения от короля.
— Итак, прощайте, друзья мои, — произнес Лейхтвейс, пожимая руки своих товарищей, — теперь оставьте меня, так как я должен наедине обдумать, каким образом мне проникнуть в Прагу. Надо придумать что-нибудь очень хитрое; австрийцы не дремлют, и обмануть их нелегко. Но я уповаю на Бога, который Сам дал мне знамение. Недаром же королю именно теперь понадобился шпион, и, благодаря этому, я не только пройду за сторожевую линию прусской армии, но и проникну в крепость. Простимся, друзья мои. Быть может, мы больше никогда не увидимся. Если это случится, не поминайте лихом. Но мне думается, что мы расстаемся не навсегда, что Господь снова соединит нас. Если я вернусь, то вернусь не один, а с Лорой, или вы больше никогда не увидите меня.
Лейхтвейс по очереди обнял и расцеловал своих товарищей. Разбойники плакали, да и у Лейхтвейса навернулись слезы на глаза, но он поборол свое волнение. Простившись с Зигристом, он вынул из потайного кармана на груди кожаный бумажник с кипой банковских билетов.
— Вот это ваши деньги, Зигрист, — сказал он, передавая своему товарищу бумажник. — Если я больше не вернусь, разделите их между собой. Их не слишком много, но все же на каждого из вас хватит на поездку в Америку и на первое время спокойной жизни в чужой стране. А теперь прощайте. Будем надеяться, что мы расстаемся не навсегда и что мы снова увидимся.
Разбойники уныло разбрелись, а Лейхтвейс остался один на вершине холма. Долго стоял он там и смотрел на дома и башни осажденного города, как бы пытаясь увидеть свою дорогую жену и найти утраченное счастье.
Глава 60
НЕУДАВШИЙСЯ ПИРОГ
Казалось, назначение графа Сандора Батьяни комендантом крепости было весьма удачно. Батьяни немедленно принялся за исполнение своей трудной задачи. Он был негодяй в душе, но нельзя отрицать, что вместе с тем он был весьма энергичен и обладал в известной мере теми качествами, которые необходимы для столь ответственной должности. Он поселился в древнем Градшине, прежнем королевском замке, возвышающемся на высоком холме на берегу реки Влтавы. Отсюда он распоряжался судьбой крепости и руководил делами.
Солдаты и офицеры, а вместе с ними и население города скоро почувствовали перемену и прилив новой энергии в деле обороны города. Днем и ночью производились работы по ремонту поврежденных прусскими ядрами крепостных стен; возводились новые укрепления и воздвигались новые валы, причем особое внимание обращалось на то, чтобы не дать врагу возможности произвести нападение со стороны реки. Вдоль берегов Влтавы установили орудия, у которых днем и ночью дежурил полный состав прислуги, так что неприятель не мог перейти через реку.
Особое внимание Батьяни обратил на снабжение города необходимыми припасами. Он не мог надеяться, что в ближайшем будущем получит новые запасы провианта, так как прусская армия железным кольцом окружала Прагу и отрезала всякое сообщение. Поэтому Батьяни ввел разумную экономию в расходовании запасов. Он распорядился соорудить большие амбары, в которых были помещены все наличные запасы; каждый житель города был обязан доставить, соразмерно своему состоянию, известную долю припасов. Накопленные таким образом запасы служили предотвращением голода и снабжали более бедную часть населения пищей. Правда, выдаваемые ежедневно порции были весьма скудны и конца этому пока не предвиделось, но волей-неволей приходилось отказываться от сытных обедов и трапез, причем Батьяни запретил даже более состоятельным жителям потребление лишней пищи.
Кроме того, всех жителей привлекли к работам по укреплению города, причем богатым людям было строго запрещено предлагать заместителей. Батьяни с неукоснительной строгостью следил за тем, чтобы все жители города без исключения оказывали посильное содействие в деле обороны крепости. В первое время строгость Батьяни возбудила недовольство, так как состоятельные люди никак не хотели мириться с тем, что им приходится работать с лопатой в руке. Многие пытались уклониться от этих новых обязанностей, но Батьяни не долго думая распорядился привлечь их силой к исполнению долга и приставил к ленивым и недовольным солдат с заряженными ружьями. Таким образом недовольные вынуждены были покориться.
Благодаря приказу о привлечении состоятельных жителей к работе, Батьяни стяжал себе симпатии у простого народа. В те времена справедливости было еще меньше, чем теперь, и бедняки так же, как и теперь, несли на своих плечах все тяготы жизни; поэтому они возликовали, когда убедились, что новый комендант не щадит богатых тунеядцев. Батьяни сделался кумиром толпы, и его называли героем.
Аделина в душе была весьма довольна своим выбором и даже не скрывала этого от Батьяни. Он замечал это по ее взглядам и рукопожатиям.