Пещерный лев (Сборник)
Шрифт:
Ему не пришлось разъяснять свою мысль; Нам и Гав знали также хорошо, как и звери, что надо всегда следовать за добычей, а не опережать ее. Между тем страж сказал что-то своему товарищу, но тот сделал отрицательный жест. Воин хотел было сесть рядом с ним, но передумал и пошел по направлению к холму.
— Надобно отступать, — сказал Нао.
Он стал отыскивать глазами какое-нибудь убежище, которое могло бы ослабить их запах. Они спрятались в густых кустарниках на склоне холма. Легкий ветерок, задержанный зарослями, сделался теперь неуловимым для самого чуткого обоняния. Вскоре дозорный остановился; вдохнув несколько раз глубоко воздух, он вернулся к огню.
Уламры долго оставались в
Визг шакала вывел Нао из задумчивости. Сначала он молча прислушивался, потом тихонько рассмеялся.
— Мы в стране шакалов, — сказал он. — Нам и Гав должны убить одного из них!
Воины повернули к нему удивленные лица. Он продолжал:
— Нао будет сторожить в этом кустарнике. Шакал хитер, как волк; он не подпустит человека. Но он всегда голоден. Нам и Гав положат кусок мяса и будут ждать неподалеку. Шакал приблизится, потом отойдет. Еще раз подойдет и снова удалится. Потом станет кружить вокруг мяса. Если ваши головы и ваши руки будут как каменные, шакал бросится на мясо и побежит. Ваши дротики должны его догнать.
Нам и Гав отправились на поиски шакалов. Их нетрудно было найти, их выдавал лай. Возле фисташковых деревьев уламры встретили четырех шакалов, которые с остервенением грызли кости какого-то животного.
Устремив на людей свои зоркие глаза, они глухо заворчали, готовые удрать, как только люди подойдут ближе.
Нам и Гав сделали так, как сказал Нао. Они положили на землю кусок оленьего мяса и, отступив на несколько шагов, замерли на месте. Шакалы заметили приманку, но отнеслись к ней с недоверием. Им уже не раз приходилось встречаться с людьми, и все же они никак не могли разгадать их хитростей. Они считали людей сильнее себя и старались держаться от них подальше, так как были умны и осторожны. Поэтому они долго бродили около неподвижных уламров, то забираясь в чащу деревьев, то снова выходя на поляну. Полумесяц уже заалел на востоке, прежде чем терпение шакалов иссякло и сомнения их окончательно рассеялись; они стали более дерзкими, подошли к приманке на расстояние двадцати локтей и подолгу с ворчанием разглядывали ее. Наконец алчность победила. Они набросились на мясо все сразу, чтобы всем досталось поровну. Все это, как и предсказывал Нао, произошло очень стремительно. Но дротики воинов были еще проворней; они проткнули бока двум шакалам; двое других убежали, унося добычу. Топоры уламров прикончили раненых животных.
Когда Нам и Гав принесли добычу, Нао сказал:
— Теперь мы можем обмануть пожирателей людей, запах шакалов сильнее нашего.
Огонь оживился, подкрепившись хворостом и зелеными ветками. Над равниной высоко поднялись его дымящиеся языки; теперь легче можно было различить тела спящих кзаммов, их оружие и съестные припасы. Охрана сменилась. Двое новых дозорных сидели, опустив голову, не подозревая ни о какой опасности.
— Этих легче захватить, — сказал Нао, рассматривая внимательно дозорных. — Нам и Гав охотились на шакалов, теперь сын Леопарда пойдет на охоту.
Захватив с собой шкуру шакала, он спустился с холма и пропал в зарослях. Сперва он отошел в сторону от пожирателей людей, чтобы его не могли заметить. Потом, пройдя через кустарники, пополз в высокой траве вдоль озера, защищенного тростниками, свернул в лес и очутился на расстоянии четырехсот локтей от огня.
Стражи не шелохнулись. Один, правда,
Нао колебался недолго. Так как стражи сидели к нему спиной, он пополз к кургану. Нельзя было торопиться — при каждом движении стражей он останавливался, стараясь сделаться плоским, как пресмыкающееся. Он чувствовал на себе двойной свет — костра и луны. Свет этот обнимал его, как чьи-то искусные проворные руки. Попав в защищенное место, Нао пополз позади кустарников, добрался до поляны и очутился наконец у самого огня. Со всех сторон на расстоянии не более длины копья его окружали теперь спящие кзаммы. Малейшая неосторожность — и стражи могут поднять тревогу. Тогда он погиб. Но ему благоприятствовал встречный ветерок, который уносил и растворял в дыму человеческий запах и запах шакала. Кроме того, стражи дремали и только изредка поднимали головы.
Врываясь в пламенный круг, Нао сделал прыжок леопарда и схватил головешку. Он уже успел повернуть назад, как вдруг раздался крик: один из стражей бросился за ним, другой метнул в него дротик. Почти в то же мгновение вскочили еще десять воинов, но, прежде чем они успели отрезать ему отступление, Нао, издав воинственный клич, помчался прямо к холму, где его поджидали Нам и Гав.
Кзаммы с грозным рычанием бросились за ним в погоню. Несмотря на свои короткие ноги, они были проворны, но не настолько, чтобы нагнать уламра, который, размахивая горящей головешкой, делал прыжки, как большой олень. Он достиг холма, опередив преследователей на пятьсот локтей. При виде его Нам и Гав вскочили.
— Бегите вперед! — крикнул он.
Их гибкие тела замелькали в беге, не менее быстром, чем бег вождя. Нао был рад, что предпочел этих ловких юношей более крепким и пожилым воинам, ибо, превосходя кзаммов в быстроте бега, они выигрывали два локтя на десяти прыжках. Сын Леопарда без труда следовал за ними, останавливаясь иногда, чтобы посмотреть на головешку. Его беспокоила погоня, но одновременно он боялся потерять сверкающую добычу, ради которой он претерпел столько трудностей. Пламя уже погасло, оставался лишь красненький огонек, который ярко тлел на конце головешки. Тем не менее огонек этот был еще достаточно силен, и Нао надеялся при первом же привале оживить и накормить его.
Луна была уже на исходе, когда уламры достигли болот: здесь они попадали на знакомый уже им путь, по которому они выслеживали кзаммов, путь — узкий, извилистый, но безопасный, верный. Они избрали его без колебаний: по этой тропинке с трудом могли продвигаться только два человека. В случае схватки кзаммы подвергли бы себя большому риску или принуждены были бы идти в обход. В этом случае уламры легко сумеют их опередить. Красный огонек стал совсем маленьким, он таял и уменьшался на глазах. Руководствуясь двойным инстинктом — животного и человека, Нао понял, что у него теперь достаточно времени, чтобы оживить огонь. Он сделал остановку. Воины стали собирать сухие травы и сучья. Высохшие тростники, пожелтевшие травы, ивовые ветви — всего было вдоволь, но все было влажное, отсыревшее. Попробовали собрать очень тонкие веточки.