Пещерный лев (Сборник)
Шрифт:
Утром Нао подошел к вожаку мамонтов и сказал ему:
— Сын Леопарда заключил союз с мамонтами. Он полюбил их. Он готов был бы следовать за ними до конца своей жизни. Но он должен вернуться к Гаммле, на берега Большого болота. Его дорога лежит на север и на запад. Почему бы мамонтам не свернуть в эту сторону, оставив берега реки?
Мамонт, казалось, внимательно слушал его. Потом он медленно зашагал и, встав во главе стада, повел его дальше вдоль берега реки.
Нао подумал, что мамонт понял его речь и дал ответ.
Он сказал себе:
«Мамонтам нужны вода и корм. На их месте уламры также предпочли бы не расставаться с рекой…»
Он тяжело вздохнул, затем позвал Нама и Гава, взобрался с ними на вершину холма и долго провожал глазами удаляющееся стадо, особенно вожака, который приютил его и спас от кзаммов.
Грустные мысли теснились в его мозгу. Он тоскливо глядел на пожелтевшую равнину…
Часть третья
Глава 1
Рыжие карлики
Дожди лили непрестанно. Попирая ногами слой гниющей, опавшей листвы, Нао, Нам и Гав брели по липкой, хлюпающей грязи под оголенными ветвями деревьев. На ночь они искали пристанище под выступами скал, подолгу разыскивая сухое местечко.
Пора грибов была в разгаре. Однако уламры были очень осторожны в выборе грибов, зная, что среди них есть ядовитые. Вспомнив уроки стариков, они собирали, когда не хватало мяса, боровики, сморчки, грузди; они разыскивали грибы в тени влажных кустов, под дубами, с которых ручьем стекала вода, под покрытыми мхом смоковницами.
Теперь, когда у них был огонь, они могли жарить грибы на вертелах из прутьев или на раскаленных камнях. Они поджаривали также каштаны, желуди и съедобные коренья. Грызли плоды букового дерева и запивали пищу сладким кленовым соком.
Огонь был для них источником радости и забот. Нужно было тратить бездну труда, ловкости и упорства, чтобы защитить его от сильных бурь и ливней. Когда дождь лил непрерывно помногу часов подряд, необходимо было искать сухое убежище для огня. Если поблизости нельзя было найти естественного укрытия, под скалой или в дупле дерева, приходилось создавать искусственное — навес из ветвей или пещеру в земле. Это отнимало много времени.
Не меньше времени уламры тратили на обход препятствий, на поиски брода в тех реках, которые они попросту переплыли бы, если бы не необходимость сберечь огонь.
Иногда в поисках короткого пути уламры забредали в непроходимые топи и потом делали огромные крюки, чтобы только выбраться на сухое место. В довершение несчастья они сбились с пути; теперь они только весьма приблизительно представляли себе местонахождение своего племени и выбирали дорогу исключительно по солнцу и звездам.
Однажды они очутились на границе пустыни, где однообразие желтых песков только изредка нарушалось нагромождением базальтовых или гранитных скал. Унылая и неприветливая пустыня преграждала путь на северо-запад. В ней почти не было жизни; только кое-где из-под песка пробивалась редкая колючая трава, да несколько чахлых сосен одиноко торчали на склонах дюн. Эту угрюмую местность обходили даже звери — редко-редко можно было увидеть здесь зайца или невзрачную антилопу, да и те при первой тревоге поспешно скрывались за дюнами.
Ливень перешел в мелкий моросящий дождик, и сплошная пелена туч разорвалась на серые клочья, которые медленно плыли по небу.
День клонился к вечеру, сумерки наступали на землю, и сердитый ветер завывал над голой равниной.
Трое уламров долго стояли в раздумье на пороге пустыни: их страшила эта обездоленная местность. Но так как у них был некоторый запас мяса и огонь весело горел в плетенках, они в конце концов решились.
Пять дней шли они по пескам и дюнам, а все еще не было видно конца пустыне. Уламры страдали от голода — запасы мяса истощились, дичи же кругом не было. Они испытывали муки жажды — дожди прошли, и песок всосал влагу. Не раз они опасались за судьбу огня, который нечем было поддержать.
На шестой день трава стала более густой и не такой жесткой; сосны сменились смоковницами, платанами и тополями. Чаще стали попадаться лужи воды, земля почернела, и небо опять затянулось густыми низкими тучами.
Уламры провели ночь под ольхой; впервые за эти дни они смогли развести костер из сухих листьев и валежника; но под проливным дождем, струйки которого беспрерывно просачивались сквозь навес из веток, костер трещал, шипел и давал больше дыма, чем тепла.
Нао сторожил в первую смену, затем настала очередь Нама. Молодой уламр заботливо ворошил угли заостренной палочкой и тщательно просушивал хворост, прежде чем подбросить его в огонь.
Тусклые блики красноватого света озаряли несколько кустов и полоску глины вокруг костра. Дальше сумерки сгущались и переходили в ночь. Ночь заполняла все, безраздельно царя над пространством. В глубине ее темной пропасти таились опасности: страшные когти и клыки, способные мгновенно растерзать беззащитное человеческое тело, мгновенная смерть от змеиного яда, топор, палица или копье в руке безжалостного врага…
Нам, грея руки над костром, напряженно прислушивался к звукам, рождаемым темнотой. Вдруг он вздрогнул и весь превратился в слух: ему почудилось, что какое-то живое существо бродит в темноте.
Он тихонько толкнул Нао.
Сын Леопарда бесшумно вскочил на ноги и в свою очередь стал вслушиваться в ночные звуки. Нам не ошибался — какие-то живые существа притаились во мгле. Запах дыма и испарения влажных растений поглощали их запах, но Нао не сомневался, что это люди. Он разворошил копьем костер, и высокое пламя вдруг поднялось к небу, намного расширяя освещенный круг. Внезапная вспышка света озарила людей, притаившихся в кустарнике. Нао разбудил Гава.
— Здесь люди! — прошептал он.
Все трое, стоя бок о бок, вглядывались в густую темноту. Ничто не шевелилось там, не слышно было ни одного звука, — только стук падающего дождя. Но опасность существовала, она была близкой. Кто скрывался в темноте: целое племя или несколько воинов? Как следовало поступить: бежать или сражаться?
— Стерегите огонь! — сказал Нао юношам.
Он шагнул в сторону от костра и тотчас же словно растворился в темноте.
Обогнув кустарник, Нао пополз к тому месту заросли, где при вспышке пламени показались люди. Нао полз зигзагами, часто припадая головой к земле и замирая.