Песенный мастер

Кард Орсон Скотт

— Мне не надо просить. У меня ордер самого императора.

— Даже император просил разрешения, прежде чем он вошел сюда.

— Сомневаюсь.

— Это уже история, друг мой. Я лично завела его в эту комнату.

Теперь Рикторс уже не был столь возбужден. На самом деле он даже был смущен своей вспышкой. И не потому, что не имел на это права — Эссте понимала, это был такой человек, который применяет гнев для лучшего эффекта. Ведь не без причины он достиг столь высокого положения на флоте. Смущен он был потому, что гнев был настоящим,

но не затрагивал вопросы чести. Этот молодой человек, которого научили. Эссте он нравился, даже несмотря на то, что этот юноша мог бы убить любого, чтобы достичь желаемого. Смерть таилась в его спокойных руках, за маской юного лица.

— Вся история — это чушь, — тихо заметил Рикторс. — Я здесь для того, чтобы выяснить относительно Певчей Птицы для Майкела.

— У императора нет Певчей Птицы.

— В том-то и штука, — уже не столь сурово сказал Ашен. — Вы понимаете, сколько лет прошло с тех пор, как вы пообещали ему Певчую Птицу? В этом году Майкелу исполнилось сто восемнадцать лет. Понятно, что этикет заставляет полагать, чтобы он жил вечно, но сам Майкел попросил передать вам, что он прекрасно осознает собственную смертность и надеется, что не умрет, пока не услышит, как поет его Певчая Птица.

— Понимаете ли, Певчую Птицу тщательно приспосабливают к ее хозяину. Обычно, у нас имеются Певчие Птицы, и мы просто готовим ее для нужного места. Теперь же случай неординарный, и пока что подходящей Певчей Птицы у нас нет.

— До сих пор?

— Полагаю, что у нас есть Певчая Птица, которая станет Певчей Птицей Майкела.

— Я должен увидеть его сейчас же.

Эссте решила улыбнуться. Рикторс Ашен улыбнулся ей в ответ.

— Конечно же, с вашего позволения, — прибавил он.

— Ребенку всего лишь шесть лет, — ответила на это Эссте. — Эго подготовка еще далека от завершения.

— Я обязан увидеть его, хотя бы знать, что он существует.

— Я отведу вас к нему.

И они пошли по лестницам, через коридоры и переходы.

— Здесь так много коридоров, — сказал Рикторс, — что даже понять не могу, остается ли у вас место для комнат.

Эссте ничего не ответила. Они добрались до коридора, где располагались Ясли. Здесь женщина на мгновение остановилась и пропела длинную высокую ноту. Все двери по коридору закрылись. После этого она провела посланника императора к двери Анссета и пропела несколько бессловесных нот.

Дверь открылась, и Рикторс Ашен изумленно открыл рот. Анссет был худеньким, но его телосложение и светлые волосы позволяли ему как бы светиться в проникающих через окно солнечных лучах, во всяком случае, таким было чувство. И еще, детские черты лица были прелестны, хотя и не отличались классической правильностью; такое личико заставляло таять как мужские, так и женские сердца.

— Его выбрали за голос или за лицо? — спросил Рикторс Ашен.

— Когда ребенку три года, — ответила на это Эссте, — его будущее лицо все еще остается тайной. Голос раскрывается

намного легче. Анссет, я привела этого человека, чтобы он послушал, как ты поешь.

Мальчик без всякого выражения поглядел на наставницу, как будто чего-то не понял, но побоялся спросить объяснений. Зато Эссте сразу же догадалась, что тот задумал. Зато Рикторс — нет.

— Она имеет в виду, чтобы ты спел для меня, — пришел на помощь он.

— Ребенку ничего не надо повторять. Он выслушал мою просьбу, но решил не петь.

Лицо Анссета оставалось прежним.

— Он что, глухой? — спросил Рикторс.

— Сейчас мы уйдем, — ответила Эссте и повернулась к двери. Но Рикторс ждал до последнего, глядя на лицо Анссета.

— Прелестный, — повторял он снова и снова, когда они шли через новые и новые коридоры, направляясь к помещению привратника.

— Он предназначен императору в Певчие Птицы, Рикторс Ашен, а не в качестве мальчика для утех.

— У Майкела большое потомство. И его вкусы не настолько эклектичны, чтобы включать малышей. Почему мальчик не захотел петь?

— Потому что он так выбрал.

— И он часто такой упрямый?

— Частенько.

— Этим могут заняться гипнотерапевты. Хороший практик может установить ментальный блок, который запретит ему сопротивляться…

Эссте пропела мелодию, которая буквально заморозила Рикторса. Он глядел на нее, совершенно не понимая, почему неожиданно начал испытывать страх к этой женщине.

— Рикторс Ашен, я же не говорю вам, как направлять эскадры ваших космических кораблей к планетам.

— Понятно. Это всего лишь предложение…

— Вы живете в мире, где от людей ожидается только лишь послушание, но ваши гипнотерапевты и метальные блоки приведут вас окончательному краху. Здесь же — Певческий Дом, мы творим красоту. Вы не можете силой заставить ребенка найти его голос.

— В этом вы хороши, — взял себя в руки Рикторс Ашен. — Мне требуется больше усилий, чтобы заставить людей слушать меня.

Эссте открыла дверь привратной.

— Песенный Мастер Эссте, — сказал Рикторс Ашен. — Я сообщу императору, что видел его Певчую Птицу, и что дитя прелестно. Но когда я смогу сказать ему, что ребенка к нему послали?

— Ребенка пошлют тогда, когда я буду готова, — заметила на это Эссте.

— Возможно, было бы лучше, если бы ребенка послали, когда будет готов он.

— Когда буду готова я, — повторила Эссте, и в ее голосе не было ничего, кроме грации и удовольствия.

— Император желает иметь Певчую Птицу до того, как умрет.

Эссте тихо шепнула, что заставило Рикторса подойти поближе и наклониться к женщине, чтобы только он услышал, что скажет Эссте:

— Намобоим много предстоит сделать, прежде чем Майкел-император умрет. Разве не так?

И Рикторс Ашен вышел как можно быстрее, чтобы закончить дела.