Пешка в чужой игре

Гришанин Дмитрий Анатольевич

Заходившая ходуном утлая посудина под действием заданного мной ускорения дернулась на пару метров от причала. Отплыть дальше ей помешала натянувшаяся веревка.

— Дальше сама! — бросил Белке, сбрасывая ее на скамейку, и с извлеченной из ячейки Шпорой развернулся к набегающей толпе зараженных.

До нападения тварей, успел перерубить Шпорой связывающую с причалом веревку. И понеслось…

На лодку практически одновременно скакнули три бегуна седьмого и восьмого уровней. Двухметровую дистанцию до лодки все трое перемахнули играючи. Их дружное приземление на корме, едва не поставило лодку на попа. Чтобы

удержаться на плаву, нам с Белкой пришлось навалиться на нос. Из-за возникших качелей, двое из троих напавших, не устояв, рухнули в воду. Удержавшийся везунчик бросился на меня, но напоролся грудью на выставленную Шпору и был бесславно сброшен за борт.

Из-за заданного первой тройкой ускорения, лодка рывком ушла от причала еще на пару метров. И следующей волне преследователей пришлось демонстрировать чудеса прыгучести. Из семи скакнувших за уплывающей добычей зараженных, только двоим посчастливилось зацепиться руками за корму. Остальные не дотянулись и присоединились к уже барахтающейся в воде паре собратьев.

Самому грозному из везунчиков — бегуну десятого уровня, без пяти минут лотерейщику — я успел отпилить Шпорой вцепившиеся в борт пальцы, и лишенная опоры тварь соскользнула в реку. Второй — бегун седьмого уровня, пока занимался первым, успел перевалиться через борт. И, удивив неожиданным проворством, поднырнул под выброшенную наперехват Шпору и контратаковал.

Лишенный маневра в узком пространстве лодки, я не успел отклониться, и на правом плече сомкнулся капкан челюстей твари. В предплечье тут же впились длинные когти, мигом парализовав руку и лишив меня возможности отбиваться Шпорой.

Челюсти и когти, вспоров руку до костей, потянули в разные стороны, расширяя раны и стараясь вырвать кусок мяса. Заорав от лютой боли, в исступлении заколотил левым кулаком по башке бегуна. Видимо удачно задел и смял его споровик. Тварь забилась в конвульсиях, опустила руки, но челюсти не разжала, и, повалившись за борт, утащила меня за собой.

Я едва успел глотнуть воздуха, как оказался под водой, и камнем пошел на дно, влекомый висящим на плече мертвецом. К счастью от берега мы отплыли еще не далеко, и глубина речки в месте падения оказалось всего метра три. Я быстро ногами достиг дна, вернул в инвентарь тяжелую Шпору и, оттолкнувшись, попытался всплыть.

Не вышло.

Груз на руке сковывал движения и якорем тянул на дно. Попытался стряхнуть — не получилось. Начал отдирать голову твари левой рукой, и чуть кони не двинул от судорогой скрутившей плечо вспышки боли.

Набранный воздух заканчивался. Несмотря на ледяную воду, в легких разгорался пожар. С каждой секундой сдерживать дыханье становилось все сложнее. Мучительно захотелось вздохнуть. Всего один крохотный глоточек кислорода…

— Я те глотну! Кругом вода, придурок! — привел в чувство крик Шпоры. — У тебя выносливость за четыре сотни перевалила. Ты больше трех минут без воздуха легко можешь обходиться. А еще и минуты не прошло. Так что нефиг раньше времени паниковать!

От слов наставницы сразу прибавилось уверенности. И разгорающийся в груди огонь заметно умерил пыл и сделался вполне терпимым.

Я ухватился левой рукой за нижнюю челюсть твари и изо всех сил потянул вниз. Челюсть чуть-чуть поддалась, но развить успех не получилось, уставшие пальцы с нее соскользнули.

— Чего

рукой-то? У тебя ж полные карманы отверток! — напомнила Шпора.

Я выбрал самую толстую. Кроша зубы твари, просунул между челюстями и надавил. Капкан, наконец, стал разжиматься.

Увы, подкачала дерьмовая сталь инструмента. Раздвинув челюсти на сантиметр, отвертка лопнула. Длинные зубы твари продолжали цепляться за края раны, очередная попытка отпихнуть труп закончилась лишь выбросом кровавого облака из раны и новой вспышкой боли.

Пресекая волну паники, Шпора спокойно объявила:

— Прошло две минуты. У тебя еще вагон времени. Продолжай.

На этот раз решил действовать наверняка и просунул в зазор между челюстями все три оставшиеся отвертки. Надавил…

И через секунду освободился от мертвого прилипалы.

Бросив отвертки в пасти опускающегося на дно трупа, оттолкнулся и поплавком взмыл на поверхность.

Я едва не захлебнулся в конце, распахнув рот мгновеньем раньше появления лица из воды, и первый отчаянный вздох вышел вперемешку с водой. Пришлось судорожно кашлять, отплевываться… К счастью сил левой руки хватило, чтобы удержаться на поверхности и не уйти снова под воду с головой. Растерзанная правая рука болталась сбоку мертвым грузом и помощи от нее ждать было бесполезно.

Несколько секунд я просто дышал, ничего не замечая вокруг.

Потом услышал неожиданно далекий голос Белки:

— Рихтовщик! Слава богу, жив! Держись! Я сейчас!..

И тут же, гораздо ближе, многоголосое голодное урчанье.

Тряхнув головой, очистил брови и глаза от застилающих взор капель и осмотрелся.

Оказалось, я барахтался всего метрах в десяти от причала, забитого толпой тварей. Размер стаи впечатлял. На вскидку, зараженных здесь скопилось с добрую сотню. Среди скалящихся и пускающих на меня слюни бегунов, я разглядел несколько более рослых фигур лотерейщиков, и невольно поежился, представив, что с нами сделала бы такая внушительная толпа, попади мы в их лапы.

Лодка с Белкой, пока я был под водой, отдалилась от причала на полсотни метров. Такое проворство спутницы объяснялось просто — Белка вставила в уключины найденные на дне лодки весла и, гребя ими, пусть неумело, но старательно, отвела лодку подальше от опасного причала. Заметив меня, девушка остановилась, и теперь пыталась заставить лодку развернуться.

— Мля! Это, походу, надолго, — проворчал наблюдая неумелые белкины потуги повертеть то одним веслом, то другим. — Да я тут в дугу окоченею, пока дождусь. Похоже, придется снова как-то выгребать самому.

— Смелее, Рихтовщик, — раздался в голове веселый голос наставницы. — Чапаев с одной рукой Урал переплыл.

— Не факт. Существуют разные версии. По некоторым, как раз в Урале он и потонул, не дотянув до берега с одной рукой.

— А я в тебя верю.

— Мля!

Казалось бы, чего тут плыть-то. Сорок метров всего. Фигня! Но это ежели опытный пловец. А когда плаваешь, как топор, да с парализованной рукой, да ослабленный от потери крови, да в одежде и ботинках, да с гребаным рюкзаком за плечами, который фиг сбросишь в воде с парализованной рукой, да в ледяной воде, да когда за спиной беснуется жаждущая твоей крови толпа тварей… Согласен, последний довод скорее стимулировал на отчаянный заплыв.