Пешки Хаоса
Шрифт:
ГЛАВА 13
ОКАЗАЛОСЬ, что дым, который видели Дафан и Гицилла, не был дымом сигнального костра. Он шел из трубы небольшого дома, стоявшего посреди квадратного участка обработанных полей, похожих на лоскутное одеяло. Дом и поля так долго не было видно потому, что они располагались в узкой долине.
На двух полях росло зерно, еще на двух чечевица, на остальных картофель, но зерно было уже убрано и почти весь картофель выкопан. Даже плетеный курятник за домом был пуст. Дафан предположил, что птиц забрали квартирмейстеры армии Гавалона. Если
Семья фермера, вероятно, укрылась в Эльвеноре – если ближайшим городом отсюда был Эльвенор. Если на этой равнине должны были сразиться две армии, фермер, видимо, рассудил, что лучше не оставаться в доме, который могла занять любая из сторон, чтобы укрыться от обстрела.
С точки зрения же Дафана возможность найти хотя бы временное убежище выглядела очень привлекательно, потому что он почти не спал всю предыдущую ночь, а путь пешком, которым они шли с самого утра, окончательно истощил его силы. Гицилла, казалось, нуждалась в отдыхе еще больше, чем он, и Дафан боялся, что она может в любой момент снова впасть в транс. Нимиан, сильно задерживавший их, потому что он пользовался любой возможностью, чтобы утолить свой ненасытный аппетит, выглядел куда более сильным и бодрым, чем они, но и он начал проявлять признаки усталости.
Дафан подумал, что хотя Нимиан и выглядел бодрым и бдительным, возможно, он следил не только – и даже не столько – за тем, что происходило непосредственно поблизости. Его внимание, казалось, привлекали другие вещи, чья природа находилась за пределами понимания Дафана.
Когда они тщательно обыскали маленький дом и пристройки, не столько для того, чтобы убедиться, что там никто не прячется, сколько надеясь пополнить свои запасы, Дафан и Гицилла уселись у очага, в котором догорали угли, оставшиеся с ночи, и основательно поели.
Нимиан тоже поел, хотя продовольствие имперских солдат явно было ему куда меньше по вкусу, чем разнообразные представители местной фауны, которых он ловил и поедал с самого рассвета.
– Как же мы найдем Гавалона? – спросил Дафан.
Гицилла ответила не сразу; после еды ей хотелось спать еще сильнее.
– Я не знаю, - слабым голосом произнесла она.
– Единственное, что я могу придумать, - сказал Дафан, совсем не удовлетворенный этим ответом, - попытаться найти следы повозок, которые увезли зерно и картофель. Они, наверное, тяжело нагружены, и найти их следы будет не так трудно. Или мы можем просто идти по дороге, пока не дойдем до другой деревни.
– Здорово, - откликнулась Гицилла.
Дафан раздраженно повернулся к Нимиану.
– А ты что думаешь? – спросил он, не слишком ожидая какого-то разумного ответа.
Нимиан уставился на него пристальным пугающим взглядом, но, по крайней мере, казалось, что он обдумывает вопрос со всей надлежащей серьезностью.
Дафан заметил, что трофейная имперская форма на Нимиане уже трещит по швам, и сомневался, что она продержится еще хоть час прежде чем разорвется. Теперь никто не мог назвать Нимиана тощим; его мускулам позавидовал бы даже кузнец.
– Я здесь останусь, -
Слово «жертвы» звучало зловеще. Но больше всего Дафана удивило последнее слово.
– Корабли? – спросил он. – Мы же за сотни миль от моря. Как ты сможешь привести сюда корабли?
– Ты Гавалона приведешь, - нетерпеливо повторил Нимиан, - а я доставлю корабли.
– Ты имеешь в виду звездные корабли? – спросила Гицилла, которую, очевидно, посетило некое озарение. – Как те, на которых сюда прилетели люди Империума двести лет назад.
– Ты убедишь волшебников прийти, - сказал Нимиан, глядя на Дафана своими неповторимыми черными глазами. – И будут жертвы. Я ухожу искать еду. Потом лишь корабли.
– Я не хочу оставлять Гициллу, - возразил Дафан, думая, насколько далеко он может зайти со своим упрямством, принимая во внимание, что он говорит с существом, постепенно превращающимся в великана – или в нечто куда более странное и худшее.
– Здесь безопасно, - ответил Нимиан, - больше чем где-либо. Она нужна мне здесь, и знает это. Она есть я. Ты тоже. Ты пойдешь.
– Гицилла должна была стать Сновидцем Мудрости, - упрямо настаивал Дафан, - но она еще очень молода. Она была лишь ученицей, и еще ничего не знает.
Он с тревогой осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, что может знать Гицилла, или какона может это знать.
– Ей нужна помощь, - согласно кивнул мальчик, который больше не был мальчиком. – Нужен отдых. Останется со мною. Ты пойдешь.
Дафана это не убедило. Разве ему не нужен отдых так же, как Гицилле, а может и больше? И как кто-то может быть в безопасности рядом с тем, во что превращается Нимиан? Это же существо, которое считает, что не имеет значения, когда умирать, важно лишь как умирать – существо, считающее, что когда пришло время гореть, надо гореть.
Патер Салтана однажды сказал Дафану, что вся жизнь подобна огню, и пища действительно является топливом, дающим энергию, медленно сгорая. Быть человеком, сказал он, значит гореть медленно и ровно, но быть чем-то большим, нежели просто человек – быть таким как колдуны и Сновидцы Мудрости – значит гореть ярко.
Дафан не знал о колдунах ничего, за исключением того, что слышал в сказках, но у него возникла пугающая догадка, что когда Нимиан говорил о том, что надо гореть, он думал о таком огне, который мог соперничать с солнцем, пусть хоть и на мгновение.
Дафан не хотел, чтобы Гицилла сгорела так. Он не хотел даже, чтобы она находилась с чем-то – или кем-то – кто будет гореть так ярко. Он хотел, чтобы Гицилла была в безопасности, чтобы ее жизнь горела медленно и ровно, не подвергаясь риску ради того, чтобы сгореть ярко. Он любил ее, и не мог перестать любить просто потому, что она становилась все более странной, и все чаще не была собой. Он верил, что мог бы любить ее, если бы только мир мог вернуться к прежней жизни.
Если бы только…