Пешки Хаоса

Крэйг Брайан

Чтобы отвлечься от шума и вони, Гавалон поднял глаза, посмотрев – с немалой долей гордости и некоторой тревогой – на знамя, реявшее над его разноцветной палаткой, заметно выделявшееся даже на фоне безоблачного ярко-фиолетового неба. На знамени был изображен огромный глаз, окаймленный красным, с пурпурной оболочкой, окружавшей огромный черный зрачок. Из центра зрачка изливался поток белого огня, расширявшийся в луч, почти столь же широкий, как кайма знамени.

Сейчас знамя не было магически активным, но даже так оно выглядело угрожающе.

Глаз на знамени был Всевидящим Оком, Губительным Оком, чей взор разрывал разум людей и выжигал

в нем все мысли без остатка, когда знамя приводилось в действие.

Знамя было больше чем оружием – оно было грозным символом силы и власти Гавалона. Это был символ самого могущественного колдуна Гульзакандры, а это значило и самого могущественного во всем мире.

Каждому, кто слышал его имя, он был известен как Гавалон Великий, хотя его враги добавляли к имени Гавалона куда менее лестные эпитеты – пока не были уничтожены.

Если верить легендам, пять веков назад сильнейший колдун Гульзакандры был самым маленьким из пяти пальцев на руке, каждый палец которой символизировал одну из пяти цивилизаций, населявших три континента этого мира. Но четыре века назад звезды замедлили свое бесконечное движение в ночном небе, и Империум спустился с небес потоком огненных метеоров.

За десять лет, как слышал Гавалон, Империум полностью завоевал Калазендру, а спустя еще двадцать пять лет, другие три цивилизации – Зендамора, Булзавара и Йевелкана – стали лишь марионетками, рабами имперского закона. Только Зендамора имела сухопутную границу с Калазендрой, но моря, разделявшие континенты, не смогли стать защитой для Булзавары и Йевелканы, или острова Мелмайака, расположенного на полпути между самым западным мысом Калазендры и восточной оконечностью Гульзакандры. Только размеры мира и высокие горы с пустынями, разделявшие пространство между Йевелканой и Гульзакандрой, защищали родину Гавалона от вторжения… до сих пор.

Наконец, время пришло. Йевелканские наемники высаживались в береговых районах Гульзакандры на дальнем западе, флоты Зендаморы, базируясь на острове Мелмайака, блокировали восточные порты, а силы, оставшиеся от некогда всемогущих имперских войск, нанесли удар на запад, через пустыни, чтобы проникнуть в самое сердце Гульзакандры.

Вполне разумная стратегия. За столетия – если не тысячелетия – до вторжения Империума, люди Гульзакандры создавали оборонительные сооружения, чтобы противостоять нападениям мелмайакских пиратов и йевелканских разбойников. Центр страны, окруженный пустынями, никогда не нуждался в серьезных укреплениях. Лишь караваны камулов могли пересекать пустыни, люди на выносливых лошадях могли взять с собой достаточно воды, чтобы хватило на путь через пустыню, но лишь при минимуме остального груза. Обычная же армия, отягощенная оружием и снаряжением, не могла преодолеть пустыню и после этого быть в состоянии сражаться. На такое была способна только имперская армия, а у Империума еще больше двухсот лет были более важные дела.

Теперь же, за исключением нескольких островов, населенных дикарями, Гульзакандра была последней страной в мире, сопротивлявшейся имперскому закону; последней страной, где открыто проповедовалась истинная вера, и публично исполнялись ее обряды. Еще остались колдуны в Йевелкане, Зендаморе и Булзаваре – и несколько даже в Калазендре – но они были вынуждены вести свою деятельность в строжайшей секретности. Никто из них не мог добиться такого преимущества над своими коллегами, которое позволило Гавалону называться Великим.

Знамена и штандарты

развевались еще над дюжиной других палаток, расположенных на возвышении, но на этих знаменах были не глаза, а открытые руки. Некоторые из этих рук несли пылающие черепа, другие были украшены змееподобными узорами, но знак Губительного Ока Гавалон сохранил за собой. Его рабы-колдуны и его зверолюди носили разные версии этой эмблемы, обозначавшей их принадлежность к личной свите Гавалона, хотя менее ценные слуги обходились тем же клеймом в виде кольца, что и все остальное пушечное мясо.

Гавалон уже начал думать о большей части своей армии как о пушечном мясе, хотя до этого они никогда не видели пушек. Невероятно мощное оружие, которое привезли с собой имперцы во время своей эпохальной высадки, сейчас, по слухам, осталось уже почти без боеприпасов, но его владельцы использовали свое преимущество по максимуму. Пушки, производимые на заводах Калазендры, были далеко не таким грозным оружием, как их предшественники, привезенные со звездных миров, но все же это были пушки. В Гульзакандре не было ничего, что можно было бы им противопоставить – за исключением, конечно же, магии.

Если Империум можно остановить, на это способна только магия.

Гавалон искренне уважал магию и верил в нее – как могло быть иначе, ведь он был величайшим колдуном в Гульзакандре? – но он уважал и историю, а из истории он знал, что магия не спасла колдунов Калазендры от имперской огневой мощи, как не смогла предотвратить ряд измен и предательств, приведших Зендамору, Булзавару и Йевелкану под имперское иго.

По каким-то причинам бог, который был богом всех пяти великих цивилизаций, решил в своей непостижимо таинственной манере позволить своим детям терпеть поражение за поражением, хотя едва имперские корабли успели приземлиться, звезды снова начали свое бесконечное кружение в ночном небе, словно множество разноцветных рыбок. Больше не прилетали корабли, чтобы доставить подкрепление первой волне захватчиков – и, если бог Гульзакандры будет милостив, они больше никогда не прилетят – но те захватчики, что прилетели, уже успели причинить множество бед.

Теперь ход событий должен измениться, если он вообще должен измениться – но если перемены наступят, они наступят со всей беспощадной яростью, на которую способен разгневанный бог Гульзакандры.

Возможно, думал Гавалон, именно так его божественный повелитель и предпочитал разыгрывать свою игру – ибо что для богов жизнь, да и все остальное во вселенной, как не игра? Несчастья этого мира, если посмотреть в правильном свете, были ступенями к славе самого Гавалона. Гульзакандра была наименьшей из пяти великих цивилизаций, самым маленьким пальцем на могучей руке, теперь же она стала бьющимся сердцем поклонения истинному богу во всем этом мире, и ее верховным колдуном был Гавалон Великий, Гавалон Заклинатель, Гавалон Хранитель Сосуда; короче, Гавалон Проводник Будущего.

И, словно услышав эти мысли, Сосуд – чье имя было Нимиан – вышел из палатки за своим хранителем, пугливо оглядываясь на зверолюдей, охранявших вход в палатку. Они были невероятно уродливы даже для зверолюдей – с огромными лохматыми и рогатыми головами как у яков, и ногами как у страусов – но не было никакой причины, почему Сосуд должен был бояться их.

Возможно, это была еще одна из маленьких шуток бога – заставить Нимиана бояться столь многого, а возможно, была в этом какая-то цель, которой Гавалон еще не понимал.