Пешком над облаками
Шрифт:
Но тут мы вовремя вспоминаем про благородную цель нашего рейса, о том, что везем радость детишкам, и в голоса наши вливается бодрость:
Не горюй, матросик:Коль гуманна цель,Будут ураганы,В днище будет щель! [1]Из-за нехватки
1
Избегая ненужной шумихи, рассказчик скрыл, что текст песни и другие приведенные в этой книге стихотворные строки придуманы лично им.
— Прибавить обороты!
И мы, спохватившись, начинаем вязать дружно и накрепко. Да так, что узел не разрубить топором…
Так, незаметно, за посиделками, мы миновали Черное и Средиземное моря, обкатанные за тысячи лет различных цивилизаций и потому гладкие, как асфальт, и вышли в Атлантический океан. Вода здесь, особенно в Бискайском заливе, была неровной, волнистой, и наш буксир молодецки запрыгал на ухабах.
И капитану теперь часто приходилось выходить на свой мостик и, лизнув указательный палец, показывать его ветру. Заметив поднятый палец, простодушный ветер начинает смеяться и тем самым выдает себя.
Однажды утром мы, связав тридцать прочных узлов, взяли мел и занялись чисткой медных частей корабля, а капитан вышел на мостик, показал ветру палец, но вместо ожидаемого приступа смеха услышал в ответ гробовое молчание.
На этот раз нам подвернулся ветер, начисто лишенный чувства юмора. И все же наш бравый капитан не отступал. У него уже затек палец — так долго он его держал перед носом тупицы, но тот по-прежнему помалкивал, затаившись в снастях.
Наш капитан был еще молод и неопытен. Его прислали к нам прямо из высшего морского училища, и ему до сих пор приходилось иметь дело только с нормально развитыми ветрами. Поэтому на помощь капитану поспешил боцман Пасенюк. Бывалый моряк поднялся на капитанский мостик и отпустил соленое словцо, способное рассмешить и глухого. Но ветер будто и вправду оглох. Вскоре на мостике собрался весь экипаж, кроме юнги, — кроме меня, значит. Такого концерта юмора и сатиры, наверное, не слышал ни один зрительный зал. Наши моряки перебрали все известные и даже еще не известные им анекдоты и забавные случаи и даже придумали массу новых, а ветер хоть бы хихикнул разок.
Экипаж нашего славного буксира никогда не терялся, даже в самых фантастических переделках. А тут все, как один, упали духом. Потому что нельзя плавать по морю, не зная, где в это время находится ветер.
И тогда кто-то, будто невзначай, сказал:
— Капитан, может, кликнуть юнгу?
И как следовало по традиции, боцман Пасенюк ответил сердясь:
— Да что он может? Сосунок еще, салага! Вы бы еще грудное дитя о помощи попросили.
— А все-таки можно попробовать. Разве мы не должны заботиться, чтобы юнга рос, набирался опыта, — возразил капитан и послал за мной матроса Костю.
Я в это время безмятежно лежал на корме и словно бы в первый, а на самом деле в сто первый раз читал поучительный роман Р. Стивенсона «Остров сокровищ», из которого каждый юнга мог почерпнуть много полезных сведений.
— Иван Иванович, вставайте, вас капитан зовет, — сказал матрос Костя, прибежав на корму.
— За что? Как будто я ничего такого не сделал? Кажется, еще не залил чернилами карту в каюте у штурмана. И случайно не упал за борт исключительно по своей вине, — сказал я, притворяясь обеспокоенным, и нехотя поднялся, потому что матрос прервал меня на странице, рассказывающей, как должен вести себя юнга, попавший к
Но я и в самом деле был удивлен ранним вызовом капитана. Рейс только начинался, и до приключений, по моим расчетам, было еще далеко.
— Сейчас все узнаете сами, — добродушно ответил Костя и подбадривающе потрепал меня по плечу, потому что каждый матрос должен оказывать юнге покровительство.
Придя на капитанский мостик, я случайно сразу понял, что этот недотепа-ветер из северо-восточных. Мне давно была известна эта угрюмая семейка, что ни ветер — то бука. Темнота, деревенщина, одним словом. Но этот новый норд-ост был мне пока не знаком. Видно, он появился на свет совсем недавно. Но уже сейчас можно было с уверенностью сказать, что этот юнец характером в остальную родню. Что такого и в самом деле непросто расшевелить. Тут без тонкого знания психологии не обойдешься. «Так-с, что же он из себя представляет? Наверняка был отпетый двоечник и боялся школьного начальства», мысленно прикинул я, совсем не считая себя тонким психологом.
И вдруг громко и озорно крикнул:
— Полундра! Метеоролог идет!
Молодой норд-ост по привычке перепугался, дунул, собираясь удрать, и запутался в снастях. Это был такой могучий порыв, что даже наш бывалый буксир и тот едва не перевернулся вверх килем. Мы ухватились, кто за что успел, чтобы не свалиться в море. Все, что не было прочно к этому времени закрепленным на палубе, начало ездить от борта к борту. А одна из крепко привязанных шлюпок вдруг откинулась набок, и мы увидели мальчика. Он лежал под шлюпкой, свернувшись калачиком.
Мальчик живо вскочил на ноги и с надеждой спросил:
— Мы тонем? Мы уже идем ко дну?
Мы изумленно молчали. [2] Дети, удиравшие из дома на поиски приключений, не были редкостью на нашем борту, и каждый раз, перед тем как отдать швартовы, команда осматривала корабль и возвращала беглецов на пирс. Но этот «заяц» каким-то образом сумел забраться под шлюпку и пролежать, согнувшись, много дней без пищи и воды. И притом он не только остался живым, но и выглядел еще ко всему розовощеким и бодреньким, будто вернулся с новогодней елки. Пока мы прикидывали, как же это могло случиться, мальчик увидел, что буксир как ни в чем не бывало летит по волнам Атлантического океана, и этот отрадный факт почему-то вызвал у него откровенное неудовольствие.
2
В отличие от остальных я почему-то не потерял присутствия духа. И молчал только ради того, чтобы не выделяться среди других.
— Ничего не случилось? А я-то думал, что нас вот-вот поглотит пучина, разочарованно произнес мальчик.
— Ну, к счастью, до этого еще далеко. А ты кто будешь, мальчик? — спросил капитан, одним из первых придя в себя.
— Я — Толик Слонов из четвертого «А», — невозмутимо представился непрошеный пассажир.
— А теперь, Толик Слонов, скажи: когда ты успел забраться под шлюпку? — продолжал капитан свой допрос.
— Ну, может, час тому назад. А может, полтора. Я забыл посмотреть на часы, — так же невозмутимо пояснил Толик.
Если судить по его здоровому виду, то мальчик говорил сущую правду. Но вот только как он попал к нам на борт, если буксир уже который день находился в открытом океане, вдали от оживленных морских и воздушных путей? Этот вопрос возник у каждого члена экипажа.
Мы тут же дружно осмотрели небо и горизонт, но они были пусты.
— Лишние полчаса не играют существенной роли, — сказал капитан, стараясь сохранить самообладание. — Суть в том, что ты находишься на палубе нашего буксира.
— Верно! Я здесь, и это самое главное! — возбужден но воскликнул мальчик.