Пески веков (сборник)
Шрифт:
Но тем не менее Уэйду казалось, что он идет сквозь века истории, а все вокруг погребено в пыли столетий. Он шел по дороге, по которой в город Теночтитлан — столицу ацтеков — войдет Кортес. А еще через несколько столетий озеро Тескоко высохнет, и островной Теночтитлан превратится в Мехико-Сити, главный город Мексики, и другой индеец, по имени Запата, снова поведет народ против испанцев…
Уэйд ощутил печаль и тяжесть веков.
Но он отбросил прочь грустные думы. Если он не будет действовать и действовать решительно, история, которую он знал, не воплотится в реальность, а из корней ацтекского мира
С невозмутимым лицом Уэйд прошел мимо ряда ухмыляющихся черепов и попал в полумрак огромного храма.
Внутри храм оказался удивительно тесным, хотя снаружи выглядел внушительным. Львиную долю пространства занимали массивные стены; поскольку ацтеки не имели представления о настоящей арке, требовалось чтото взамен, чтобы поддерживать богато украшенную крышу храма. Откуда-то сверху между колоннами пробивался слабый свет, но общее впечатление было угнетающим.
Не обращая внимания на группу детей, которых посвящали в тайны жреческого сословия, Уэйд вошел в тесную комнатку в правой стороне храма.
В комнатке стоял жрец: невысокий толстый человек с пронзительными черными глазами.
Уэйд сухо приветствовал его, стараясь изо всех сил создать впечатление, что он имеет полное право находиться здесь.
— Да? — сказал жрец по-нахуатльски.
Уэйд решил сгустить краски — лишний драматизм не повредит.
— Я — слуга великого Тецкатлипока в Тескоко, — ответил он на том же языке. — Я пришел к тебе как к брату, ибо всем известна твоя мудрость.
Жрец хмыкнул, не поддавшись на лесть.
— Что тебе нужно в нашем храме, тескоканец?
— Я привез тебе послание, — торжественно продолжал Уэйд. — Я видел предзнаменования, и со мной происходили чудеса.
Жрец сложил руки на груди. Черные глаза смотрели на Уэйда с явным недоверием.
— Ну что ж, говори.
Уэйд подбавил еще.
— Сегодня, в Год Четырех Землетрясений, — заговорил он нараспев, — я видел странные сны и наблюдал странные вещи в моем городе. Я видел сон о том, как среди нас появился незнакомец, который привел с собой ужасных четвероногих чудовищ, каких я никогда раньше не встречал. А сегодня я увидел в городе человека и с ним пятьдесят исчадий дьявола. — Он внимательно следил за реакцией жреца, однако по его непроницаемому лицу нельзя было сказать, знает ли жрец, о чем идет речь, или нет. Неужели он до сих пор не слышал о появлении Хьюза? — Говорю тебе, о мой брат, служитель великого Тецкатлипока, что эти демоны были посланы к нам ужасным Миктлантекутлем, Повелителем Мертвых. Этот незнакомец утверждает, что он наш друг, однако он прибыл сюда, чтобы вести нас в страну мертвых!
— Какое нам дело? — спросил жрец бесстрастным голосом. — Ты говоришь о Тескоко: мы же находимся в Тлалтелолко.
Уэйд холодно улыбнулся и решил сыграть на древнем антагонизме между племенами. Преимущества человека, знакомого с будущим, огромны, подумал он, ибо он знал то, о чем жрец и не подозревал, — что через несколько лет Теночтитлан завоюет и поглотит Тлалтелолко.
— Этот человек, о котором я говорю, — сказал он, — в своих мечтах говорит с Монтесумой, повелителем Теночтитлана. И не только в мечтах — он учит воинов Монтесумы обращаться с этими дьявольскими животными и уже считает храм Тецкатлипока в Тлалтелолко своим!
Жрец вздрогнул,
— Чего ты хочешь? — спросил жрец напрямик.
Уэйд уклонился от прямого ответа и напустил туману, ударившись в пророчество:
— Говорю тебе, о брат мой: этот человек и его дьявольские создания должны быть уничтожены. Если их не отправят обратно к Повелителю Мертвых, птицы со стальными клювами пролетят над страной. И когда через десять лет наступит время для Церемонии Нового Огня, люди будут поститься, однако пшеница не взойдет. Вы принесете в жертву своих детей, однако дождь не прольется с неба. И когда разожгут Новый Огонь на Холме Звезды, огонь погаснет и вечная темнота воцарится над страной!
Казалось, слова Уэйда произвели впечатление на жреца; впрочем, это было неясно. Уэйд не сказал ему, что между 1451 и 1456 годами последуют страшные неурожаи, вызванные заморозками и ураганами, но Уэйд знал, что, когда это произойдет, его предсказание вспомнят.
— Мне нужны доказательства, — сказал жрец. Очевидно, его можно было обвинить в чем угодно, только не в мистицизме.
Уэйд понизил голос:
— В течение одного дня эти демоны убьют своих жертв в Тескоко. Если их не остановить, они придут и сюда. — Он взглянул на жреца и привел еще одно практическое соображение: — Они угрожают нашим позициям.
Черные глаза жреца были непроницаемыми. Уэйд начинал испытывать беспокойство — его собеседник оказался удивительно недоверчивым.
— Расскажи об этом другим, — закончил Уэйд. — Не сомневайся в моем могуществе.
Он бросил на каменный пол позади себя две дымовые шашки, сделал шаг назад и мгновенно скрылся в клубах густого черного дыма, наполнившего храм.
Уэйд выбрался из храма еще до того, как жрец успел прийти в себя от неожиданности, и затерялся в толпе людей на площади. Когда вокруг так много жрецов, присутствие еще одного не бросается в глаза.
Итак, первый шаг был сделан, хотя Уэйд не имел представления, успешен ли он. Общество ацтеков было теократией, управляемой целым легионом жрецов. И если они были против тебя, твое имя смешивалось с грязью.
Уэйд поспешил к берегу озера Тескоко, взял большой каноэ и начал грести на восток, в тишину вечерних сумерек.
Там впереди лежал Тескоко, а в нем жил король-поэт Нецахуалькоатль.
И где-то вдали находился человек, ради которого он прибыл сюда, — Дэниэль Хьюз.
Когда Уэйд добрался до города Тескоко на восточном берегу озера, красная луна уже медленно плыла над вершинами горных хребтов. Ночь была сырой и тихой, однако собаки провожали его яростным лаем.
Он без труда нашел дом Дэниэля Хьюза. Это была простая хижина, сплетенная из ивняка и снаружи обмазанная глиной, расположенная на окраине Тескоко. Позади дома был самый обыкновенный бревенчатый кораль.
Он увидел лошадей — их беспокойные тени вырисовывались в серебристом свете поднимающейся луны.
В этой картине не было ничего зловещего; лошади просто были здесь, в загоне, словно это было их привычное место. Самые обыкновенные лошади.
Они не несли в себе смертельной опасности, подобно кобальтовой бомбе.