Песнь для мертвых
Шрифт:
Я выбрала отель «Головокружение», тут снимали сцены отеля в «Головокружении» Хичкока, я была одержима той эстетикой. Я надеялась, что отель и город помогут моей креативности. Я должна была учиться и выполнять задания, но, если честно, я толком не думала об этом с тех пор, как мы покинули Орегон.
— Эй, хочешь побыть моей моделью? — спросила я у Макса, он направил машину в город по односторонним улицам.
— Прошу прощения?
— Мне нужна модель для проекта в конце года. Я хотела использовать женщину, придумать платье. Но, думаю, мужская одежда будет
Он слабо улыбнулся мне.
— Я польщен. Правда. Но вряд ли это хорошая идея.
Мое сердце сжалось от отказа. Я попыталась справиться с этим.
— Почему нет? Обещаю, я не буду тебя лапать снова, — я пыталась звучать бодро.
— Проблема не в этом, Ада.
Это было хорошо, но…
— Тогда в чем? Это небольшой показ мод. Ты сможешь. Ты можешь все. Уверена, ты был моделью в прошлом. Может, ты позировал для картин прерафаэлитов. У тебя лицо подходит. Ты можешь висеть в Лувре. Ты проверял?
Он сжал губы на миг, а потом сказал:
— Я просто не могу посвятить себя этому. Это будет не честно по отношению к тебе.
— Не можешь посвятить себя этому? Это через пару месяцев. Ты будешь тут.
«Так ведь? Ты сказал, что не бросишь меня».
— Просто думаю, что тебе лучше найти кого — то еще. Это не моя сильная сторона. Ты понимаешь.
— Ты пытаешься применить на мне свою технику джедая?
Он улыбнулся.
— Делай или не делай. Не надо пытаться.
Я смотрела на него, выжидая.
— Это шутка, милая. Понадеемся, что у отеля есть парковка, потому что я не хочу оставлять машину на этих улицах.
Я решила опустить тему на время. Может, он просто стеснялся.
Мы добрались до отеля, и он был шикарным, как я и думала, в теме «Головокружения», включая плакат для фильма, и фильм играл по телевизору в фойе. Хичкок гордился бы.
Наш номер был хорошим, хоть и маленьким, и когда я открыла окно на улицу внизу, я ощутила себя как Ким Новак. Без жуткого сюжета фильма. Мне хватало своего жуткого сюжета.
Макс выглядел утомленно, наверное, от поездки, но я хотела посмотреть Алькатрас до отправления последнего парома, так что я потащила его наружу, и мы на такси доехали до Пирса 39, где мы пошли вдоль причала к парому.
Солнце грело мои плечи, воздух был удивительно теплым и пах океаном. Мне было хорошо. Я была почти жизнерадостной. Словно чувства давно спали во мне, а теперь шипели во мне, похожие на пузырьки в хорошем шампанском.
Я взглянула на Макса, шагающего рядом со мной, ощущая, как чувство усиливается. Было приятно быть с кем — то, смотреть новый город, перед нами словно раскинулся мир. Я знала, что чуть не умерла прошлой ночью, и наши отношения во многом близились к сложным. Все в его жизни сейчас было запутанным.
Но пока что все было хорошо. Даже лучше.
Это ощущалось нормально.
Я смотрела на его ладонь, думая, стоило ли сжать ее. Я знала, что ему от этого было хорошо, это заряжало его, а он казался уставшим и почти меланхоличным. Но и я не была любителем веселиться, и я тоже устала.
Не
И так мы пошли по Сан — Франциско, держась за руки, и это не нужно было объяснять или думать, что это значило (держал бы он меня за руку, если бы не получал от этого заряд от меня? Наверное, нет. И мне разве было восемь? С каких пор держаться за руки стало серьезным делом?).
Ладно, может, я перегибала с анализом.
Немного.
Когда мы добрались до парома, Макс взбодрился, снова шутил.
— Впервые в Алькатрасе? — спросила я, мы забрались на маленький паром, полный людей. — Как турист. Вряд ли ты был тут заточен, хотя кто тебя знает.
Он улыбнулся.
— Да. Многое впервые с тобой.
Я улыбнулась, ощущая радость.
— Это значит, что ты еще многое в мире не видел и не делал. Приятно, что есть к чему стремиться.
Тьма мелькнула в его глазах на миг, и он отвел взгляд.
— Это точно.
Я старалась не думать о перепадах его настроения, пока паром отчаливал, покачиваясь на волнах.
Алькатрас был крутым. Мы шли за группой, в ушах звучали аудиокниги, пока мы ходили по камерам. Мы не ходили всюду, но увидели достаточно жуткого. Мы с Максом видели призрака в углу одной из камер, так что в этом месте было много истории.
Но я не была Перри, призраки не беспокоили так сильно меня или Макса. Мы охотились на демонов.
И мы увидели многое, что оставалось за кадром, например, пятна крови на потолке в лазарете, там снимали «Скалу» с Ником Кейджем и Шоном Коннери, так что я делала фотографии, чтобы написать о Кейдже и Коннери, пока Макс не остановил меня.
— Где хочешь поесть этой ночью? — спросила я у Макса, мы сели на скамейку в задней части парома, направляющегося в город.
— Мне все равно, — сказал он. — Хотя мне нужно поспать, когда я вернусь.
Я сжала его ладонь и подняла ее, энергия текла по рукам.
— Это не помогает?
Он посмотрел на меня.
— Ты не обязана делать это, Ада.
— А если я хочу?
Он сглотнул.
— Тогда я тебе не мешаю, — он посмотрел на мое лицо, словно что — то искал.
Этого хватило, чтобы я отвела взгляд, хотя я держала его за руку, подчеркивая свои слова. Пока мне не пришлось отойти в туалет.
Я отпустила и встала. Пошла через толпу к дамской комнате, толкнула тяжелую дверь и оказалась в крохотной комнате с двумя кабинками, воняло дизелем. Одна кабинка была занята, и я пошла в другую.
Женщина в другой кабинке вышла, и я услышала, как зашумела вода, потом утихла, но я не слышала, как открылась дверь. Может, она поправляла макияж у зеркала. А мне было сложно пописать, пока паром двигался.
Наконец, я смыла и вышла, ожидая, что женщина ушла, но она все еще была тут, смотрела на себя в зеркале. Она была красивой в свои тридцать с чем — то, бледная, с темно — каштановым каре, вся в белом, глаза были бледно — голубыми, почти молочными.