Песнь Легиона
Шрифт:
«Ничего не ест, а тяжёлый! Ну, ладно, всё в сад.»
Он положил труп рядом с уже имеющимися, там, прямо в проходе, и обтёр запачканный кровью нож о его же рубашку. Нельзя было пользоваться лифтом; он почему-то испугался мирно спящих жильцов, что они его могут услышать.
Ночь была несравненно красивая, была в ней какая-то прелесть. Даже Луна окрашивалась в слегка красноватый цвет, хоть и светила тускло. Несколько часов назад начался тихий дождь, который в середине дня обещали синоптики.
На нём был тёмный непромокаемый плащ с множественными внутренними карманами. Под него он надел
«Темно, хорошо. Дождь. Даже птиц нету.»
Перед ним у дороги стояла низенькая мадам в комбинезоне и кепке.
– Не ниже ста семидесяти, волосы светлые, длинные. Беру на всю оставшуюся ночь.
– Секундочку!
Ему вывели на выбор трёх очаровательных жриц уличной любви.
Он стоял и смотрел на них, отчётливо понимая, что они его не могут видеть в лицо. Он стоял в затемнённой части, с лицом, накрытым капюшоном; свет от фонаря ударял им в лицо, ослепляя. Он молча указал на правую крайнюю и повёл её к себе.
Убить всех.
При входе в подъезд она взглянула ему в лицо, он улыбнулся.
– Я – Маша, – пискнула она. Он не ответил.
Лифт, чуть поскрипывая, открыл свои двери. Можно входить. Женщина, не доходя сантиметров до лифта, вдруг спешно сунула руку в карман, достала оттуда платок и открыла рот, вдыхая воздух перед чихом. Рывком он буквально вдолбил свой кулак ей в глотку и резко вынул наружу. На тонких кожаных перчатках осталась её чуть розоватая слюна.
Она осела на пол, выблёвывая из себя что-то несуразное, оказавшись передней частью в лифте. Он молниеносно нагнулся, схватил её за лоб и, почти не сопротивлявшуюся, с размаху ударил затылком об угол стены. Она продолжала блевать ещё секунд десять, пока он вталкивал её ногой в лифт. Кнопка была нажата, и труп женщины поехал вверх, на чердак. Там она простоит до утра... Завтра ведь выходной, так что может и дольше. Номер четыре.
На руках у него были тонкие электронные часы, водонепроницаемые и противоударные. На них время было чуть больше половины первого.
«Плохо! Нужно быстрее!»
Выходил он тем же путём, мимо той же самой мадам. Он шёл спокойно и размеренно, как ходят люди с работы домой. Она не заметила его, глядя вдаль. Где-то рядом под навесом стояли её подопечные, ожидая вызова. Их стало на одну меньше. Ничего, зато будет меньше конкуренция.
Здесь было темно – фонари повыбивала шпана, и больше их не чинили. Но это было не нужно, ибо здесь обычно было тихо, народ был небогат, а посему не было поводов грабить.
Он вошёл в подворотню в поисках жертв. Как и ожидалось, тут тусовалась обколотая донельзя молодёжь. Они часто прятались на первом этаже, где давным-давно хотели расположить магазин, но затея провалилась. Их было трое. И все не в себе.
Первый даже не вздрогнул, когда ему под ребро вошёл широкий кухонный нож. Сердце просто остановилось. Номер пять. Второй умер тем же путём. Номер шесть. Третий, мало разбирая, что он делает, схватил с пола пакет с ватой и бросился на него. Нож воткнулся ему чуть пониже рёбер, вышел и снова воткнулся, но уже сбоку и повыше. Наркоман дёрнулся, подпрыгнул и упал замертво. Нож переломился надвое. Номер семь.
«Вскрытие покажет, кто был прав.»
Здесь у них было уютно. Диван, три кресла. Правда, вся эта утварь была старая и драная, но на ней было удобно сидеть. Он позволил устроить себе маленький перекур, минут на десять, не больше.
Перед глазами у него почему-то плыли облака, реки и их берега, а на берегах деревушки. И всё тихо, спокойно. Иногда только птичка чирикнет.
Вскоре он заметил за складом старых коробок дверь. Дверь на поверку оказалась открытой, а находящаяся за ней лестница привела его в чью-то квартиру. Там, прямо и направо по коридору за тонкой стеклянной дверкой спали мужчина и женщина. Обоим лет по сорок. У мужчины из открытого рта стекала по подушке капелька пузырчатой слюны.
Он спустился вниз, на место бойни, взял оттуда двухметровый кусок толстой армированной бетонной трубы. Стоя перед кроватью, он поднял трубу к самому потолку и резко опустил её на головы спящим. Послышался глухой удар, смешанный со скрипом пружин и мокрым хрустом. Они даже не успели пикнуть, эти номера восемь и девять. Оставалось только смыть с себя остатки их крови.
«Хех. Смешно. И жили они долго и счастливо и умерли в один день. Прямо как в сказке.»
–= 01:00, 23 часа назад =-
– Красиво, – говорил он, осматривая их квартиру. Квартира действительно была неплоха, но явно недоставало мебели. То тут, то там мелькали не выцветшие обои, как островок в море блеклости. Часы недавно отпикнули час ночи; нужно было двигаться дальше.
На кухне он прихватил с собой старого вида тесак с длинной рукояткой.
«Понесу в руках.»
Занятно, в одном из ящиков у них лежал заряженный пистолет. Переделанная под огнестрел пневматика.
Он вышел через парадную дверь. На улице ему повстречался бегущий мимо худой человек в очках и с портфелем. Он хотел нанести человеку удар в челюсть, но человек, будто предугадав его действия, засветил ему в душу. Удар был сильный и направленный.
«Я упал. Дыхание сдавило, в боку что-то закололо. Этот очкарик склонился надо мной, хотел плюнуть.»
Шило вошло человеку точно в солнечное сплетение, он взвыл, отступил назад и схватился за торчащую из груди рукоять. Кровь текла по ней, заставляя руки скользить. Он упёрся спиной в стенку под тусклым фонарём и схватился правой рукой за рукоять. Рука скользнула вверх, и он непроизвольно крутанул шило внутри себя. Его лицо озарила страшная ухмылка, и он молча повалился на землю. Номер десять.
Легион молчал, глядя на этот спектакль. Человек по своей натуре слаб и смертен, это только нужно ему постоянно напоминать.
Он поднялся и отряхнулся.
– Драка под дождём так романтична! – мечтательно произнёс он хрипло. – Выпьем!
Впереди блестел своей чернотой переход. У него в кармане лежал заряженный пистолет, который он собирался использовать, использовать скоро. Из перехода доносились слабые далёкие голоса, им было весело. Понадобилось всего минута, и на улицу вышел отлить один из весельчаков.