Песнь мятежной любви
Шрифт:
Сумасшедший блеск глаз басиста завораживал, придавая его красивому лицу смазливое выражение, но у меня имелся иммунитет.
И он мрачнел тем больше, чем сильнее веселели мы. Замечая хмурые взгляды Родиона, я чувствовала, как скрипели и натягивались его нервы, но нарочито игнорировала, и даже в открытую выказывала ему пренебрежение. Пусть думает что хочет, мне нет дела.
Глава 8. Становится хуже
Включили музыку, и она загремела на всю комнату, помешав нашему с Сашей разговору. Чтобы слышать
Во мне кипело варево из чувств: злость, радость, раздражение. Я была уверена, этот пожар разгорался из-за алкоголя. И совсем чуть-чуть из-за испытываемых чувств.
Не наоборот? Да не важно.
Вскоре и остальные перебрались на диваны и окончательно прервали нас с Сашей. Антон плюхнулся рядом так, что меня подкинуло. По скрипучему саднящему смеху я поняла, что он уже хорош.
Он прокомментировал своё появление, но я не разобрала слов – он и так говорил неразборчиво, а сейчас понимать его стало ещё труднее. Да, пить – тяжёлая работа.
Владислав, Марс и Женя расположились на диване напротив. Они принесли бутылку водки, виски, вермут и кое-что из еды. И когда успели организовать? Похоже, ребята чувствовали здесь себя как дома и без стеснения хозяйничали в баре и холодильнике Саши. Впрочем, недовольным он не выглядел. Напротив, инициативу друзей одобрил. Я улыбнулась тому, что он не жадничал.
Потому что у меня иногда это проявлялось. И аттракционы невиданной щедрости приводили меня в замешательство. Тот же Родион со своими автографами – не глупо ли, отдавать такую ценность просто так? Но против Саши я предубеждения не чувствовала – он ничем не жертвовал, и сам в охотку уплетал закуску, запивая алкоголем.
Пришедшие расселись. Родион замешкался и остался без места. Хотя, с его худощавой фигурой, он легко мог втиснуться между Владом и Женей, или между Антоном и мной. Ну, уж нет! Пусть сидит на подлокотнике дивана.
В груди всё перевернулось оттого, с таким удобством он сел. Согнул ногу в колене и подтянул к груди, другую свесил вниз, а сам разлёгся на спинке. В левой руке он держал широкий полный джином стакан.
Я мельком посмотрела на торчащее из разорванной штанины колено, на узкую грудь, просвечивающую в дырах майки, на худую костлявую руку. Кто, мать вашу, разрешил ему быть таким привлекательным и сексуальным? Он просто сел, а у меня уже крышу снесло. Что в нем такого особенного? Тощий темноволосый музыкантишка с низким голосом и сногсшибательной улыбкой! Это нечестно!
Но кто сказал, что любовь справедлива?
Родион расслабился и опустил голову на спинку. Длинные пряди смотрелись так изящно и красиво на кожаной обивке, что я засмотрелась на них, на прямой профиль, на подрагивающие ресницы, на чувственную линию губ, уголки которых приподнялись в тающей мечтательной улыбке. Я так прониклась моментом, что ослабила бдительность, и, когда Родион открыл глаза, я смотрела на него с идиотской лыбой.
Захотелось громко и смачно выругаться. Парень взглянул на меня с грустью и разочарованием, достиг взглядом дна души и отвернулся.
Снова деликатность? Или ответ на пренебрежение? Я чувствовала себя поганкой, портящей суп. Глупая Майя. Не смотри больше на Родиона! Пусть висит себе на подлокотнике, тебе какое дело!
Саша убрал ногу с колена и случайно пнул пустую бутылку, стоящую возле ножки дивана. Позвякивая, та покатилась по паркетному полу.
– Эта откуда ещё? – удивился он.
– А ты святой, что ли, удивляться пустой таре, – Антон раскинул длинные грабли и задел моё плечо.
– И то верно, – хмыкнул басист и поднялся с такой лёгкостью, точно и не выпил полбутылки рома. Танцующей походкой направился в бар, на ходу подкидывая катящуюся бутылку в ведро. – Вот твоё место, нечего прятаться под диваном.
– Род, ты сейчас свалишься на меня или обольёшь джином, – пожаловался Марс, над головой которого разлёгся Родион.
– Не свалюсь, – отозвался тот. – И стакан держу крепко. Это у тебя руки дрожат.
– Ну и пусть, – Марс посмотрел на него мутным взглядом, – не я же лежу на спинке дивана у тебя над башкой. Тебя надо отсюда выкурить, – он пихнул локтём ногу друга, из-за чего тот едва не потерял равновесие. – Вот, видишь? Из-за тебя я нервничаю.
Я прыснула. Нервничающий Марс – картина маслом. Тот ещё непоседа – начал страдать ерундой! Пока не пытался спихнуть Родиона, тот никому не мешал.
– Марс, ты просто сам сиди спокойно, – сказал Женя, и я была согласна.
Но тот снова обернулся, оценивая шаткое положение вокалиста, и вынес вердикт:
– Кыш отсюда, это не жёрдочка. Вон же, на диване свободно.
– Сашка потеряет место, – загоготал Антон.
– Да ниче, – тот в это время рылся на полках стеллажа. – Род, располагайся, я пока не сяду. Ищу кое-что.
– Иди, давай, – Марс снова пихнул Родиона, уже принявшего вертикальное положение.
Радостным тот не выглядел. Ещё бы – выгнали, когда сидел спокойно.
Но только Родион двинулся к дивану, меня как бейсбольной битой огрели. Саша сидел рядом со мной, и как я упустила? Засмотрелась на их комедию с перестановкой, театр да и только. Но заметь я раньше, и что? Возмутилась бы и запротестовала? Я живенько перебрала в голове аргументы, и не нашла ни одного веского против!
Значит, судьба. Когда Антон освободил стул, Саша спас меня от нежелательного соседства, и сейчас он же подвёл меня к нему. Наша жизнь – череда случайностей. Но я протестую! Не хочу, чтобы Родион сидел рядом, касался меня худым бедром или обнажённым плечом. Одно дело – смотреть издали, и другое – чувствовать рядом.
Справлюсь ли? Он сделал всего шаг, а я уже подобралась. Тот же печальный взгляд, отсутствие улыбки, но будто намек на неё, как тень облака на земле, как предвкушение чего-то, надежда… Не знаю, мысли уже сосредоточились на побеге.
Я решила ретироваться, как только Родион займёт место. Его неосознанное влияние на меня губительно. Умудрилась же вляпаться, с беспечной лёгкостью поддалась чувствам к длинноногому, узкоплечему созданию с изумительными, цвета хмурящегося неба глазами и улыбкой, способной заставить сердце петь. Так хорош, что аж бесило!