Песнь небесного меча
Шрифт:
Люди Зигфрида и Эрика добрались до ручья и спустили на воду несколько судов, которые пощадил огонь. Они завязали сражение с кораблями Хэстена, находившими в арьергарде, и в зареве горящих кораблей я увидел блеск оружия. Там снова гибли люди, но все это было уже слишком поздно. Ручей был открыт.
Сторожевой корабль, который удерживался только цепью на носу, поворачивался все быстрее. Я знал — спустя несколько биений сердца узкий проход станет широким. Я наблюдал, как весла Хэстена глубоко погружаются, чтобы удержать «Дракона» против прибывающего прилива,
Мы молчали. Я не был знаком с людьми, рядом с которыми сражался, а те не знали меня. Мы стояли молча, безутешные незнакомцы, и наблюдали, как выход из ручья ширится и светлеет небо.
Солнце почти коснулось кромки мира, восток разгорелся красным, золотым и серебряным светом. И солнечный свет отразился на мокрых лопастях весел корабля Хэстена, когда его люди вынесли их далеко вперед.
На мгновение их отражение ослепило меня, а потом Хэстен прокричал команду, лопасти исчезли в воде, и длинный корабль рванулся вперед.
И только тут я осознал, что в голосе Хэстена звучит паника.
— Гребите! — кричал он. — Налегайте!
Я не понял, почему тот паникует. Ни одного из кораблей Зигфрида, на которые в спешке погрузились люди, не было рядом, перед Хэстеном лежало открытое море, и все-таки в его голосе звучало отчаяние.
— Гребите! — завопил он. — Гребите!
И «Дракон-Мореплаватель» еще быстрее заскользил навстречу ярко-золотому морю. Его драконья голова с задранным носом и оскаленными зубами бросала вызов восходящему солнцу.
А потом я увидел, почему паникует Хэстен: приближался «Морской Орел».
Финан принял решение. Позже он объяснил мне, почему решил именно так, но даже много дней спустя ему было трудно понять почему. Им руководил не только разум, но и инстинкт. Он знал: я хочу открыть ручей, однако, приводя «Морского Орла» в Хотледж, Финан снова преграждал путь в море. И все-таки он это сделал.
— Я увидел твой плащ, — объяснил он.
— Мой плащ?
— Зигзаг молнии, господин. Ты защищал столб с цепью, а не атаковал его.
— А если б меня убили? — предположил я. — И мой плащ забрал враг?
— А еще я узнал Райпера, — сказал Финан. — Этого уродливого коротышку ни с кем не спутаешь, верно?
Поэтому Финан велел Ралле привести «Морского Орла» в ручей. Они притаились у восточного конца Острова Двух Деревьев — клочка болот и грязи, образовывавшего северный берег входа в канал, и с прибывающим приливом Ралла вошел в Хотледж. Перед тем, как войти в ручей, он приказал втянуть весла, а потом направил «Морского Орла» так, чтобы корабль прошелся по веслам одного из бортов «Дракона-Мореплавателя».
Я наблюдал за этим. «Морской Орел» находился в центре ручья, в то время как корабль Хэстена был ближе ко мне, поэтому я не видел, как ломались длинные весла, но слышал треск. Я слышал, как расщепляется дерево, когда переламывается весло за веслом, слышал вопли людей Хэстена, когда отброшенные назад вальки крушили им груди — то было ужасное ранение. Крики все еще звучали, когда «Дракон-Мореплаватель» внезапно вздрогнул и остановился. Ралла налег на рулевое весло, чтобы толкнуть корабль Хэстена, направляя на илистый отлогий берег Канинги.
А потом «Морской Орел» тоже внезапно остановился, пойманный в ловушку между севшим на мель сторожевым судном и только что оказавшимся на мели «Драконом-Мореплавателем».
Ручей снова был перекрыт, теперь уже сразу тремя кораблями.
А солнце совсем поднялось над морем, сверкающее, как золото, заливающее землю ослепительным новым светом. И ручей у Бемфлеота стал местом убийств.
Хэстен приказал своим людям взять на абордаж лишенного мачты «Морского Орла» и перебить его команду. Я сомневался, что Хэстен знает, чей это корабль, — он знал только, что это судно разрушило все его надежды. И люди Хэстена начали с воплями прыгать на борт «Орла», где обнаружили Финана во главе моих гвардейцев; и две «стены щитов» сошлись у передних скамей гребцов.
Топор и копье, меч и щит.
Мгновение я мог только наблюдать. Я слышал треск щитов, врезающихся друг в друга, видел, как блестит свет на воздетых клинках, видел, как все больше людей Хэстена толпится на носу «Морского Орла».
Сражение шло по всему устью ручья. Позади трех сцепившихся кораблей прилив гнал остальной флот Хэстена обратно, к горящим судам на берегу. Но не все корабли Зигфрида горели, и все больше и больше их с вооруженными людьми шли на веслах к арьергарду флота Хэстена. Там тоже начался бой.
Надо мной, там, где виднелись очертания зеленого холма Бемфлеота, все еще горел дом; на берегу Хотледжа пылали суда, и свет золотистого утра затеняли клубы дыма, под которыми умирали люди, и клочки черного пепла, трепеща, как мотыльки, плыли с небес.
Люди Хэстена на берегу — те, что загнали нас в грязь и перерубили цепь сторожевого корабля, — прошлепали по мелководью, чтобы взобраться на «Дракона-Мореплавателя», а потом присоединиться к бою на борту «Морского Орла».
— Следуйте за ними! — крикнул я.
У людей Зигфрида не было никаких причин мне повиноваться. Они меня не знали, видели только, что я сражался рядом с ними. Но они поняли, что я хочу сделать, и их переполняла боевая ярость. Хэстен предательски нарушил соглашение с Зигфридом, а все они были людьми Зигфрида, поэтому люди Хэстена должны были умереть.
Те, кто заставил нас обратиться в постыдное бегство, уже забыли про нас. Теперь они находились на борту «Дракона-Мореплавателя» и подбирались к «Морскому Орлу», собираясь убить команду, которая помешала Хэстену сбежать. Мы не встретили отпора, взбираясь на борт их корабля. Люди, которых я вел, были моими врагами, но они этого не знали и охотно последовали за мной — им не терпелось послужить своему господину.