Песнь ножен

Хантер Ким

По обеим сторонам смутно вырисовывались стены огромных, высоких утесов. По мере продвижения спутников утесы все сдвигались и сдвигались, а проход делался уже и уже. В полдень Солдат объявил о привале. Он разровнял среди камышей небольшую площадку, где и расположились путешественники. Ворон спустился перекусить. Глокк с полдюжины раз просил показать кинжал, покуда Солдат, наконец, не ответил ему резким отказом.

— Глокк не счастлив, — сказал гигант. — Твоя давать Глокк кинжал.

— Проведи нас через болото, и ты его получишь. Гигант рассердился.

— Глокк брать кинжал. Глокк очень сильный. Сломать Солдату спину

голыми руками.

Обнаженный волосатый гигант приобрел угрожающий вид и начал медленно подниматься. Он напоминал медведя, встающего на задние лапы, и явно готовился к битве. Солдат вскочил и выхватил из ножен меч.

— Ты выполнишь обещание! Иначе я снесу тебе голову с плеч.

Вместо того чтобы горестно захныкать, как бывало до сих пор, гигант кинулся вперед.

Солдату не хотелось убивать здоровяка. Во-первых, Глокк был безмозглым простаком, и это напоминало бы убийство бессловесной твари. А во-вторых, Солдат рисковал остаться в самом сердце топи в компании одного только ворона. Хотя Солдат часто полагался на птицу, он сознавал, что ворон не сумеет найти проход в трясине.

Солдат прыгнул в сторону и резанул Глокка по уху.

— Ой, больно! — закричал гигант, хватаясь за пораненную мочку. Кровь потекла между его толстыми пальцами. — Глокку очень больно.

— А подумай, как будет больно без головы.

Глокк машинально схватился рукой за горло, видно, представив себе обрубок шеи. Однако вин не задумался и не испугался. Кровь ударила ему в голову, и Глокк впал в ярость. А когда хуккарранские гиганты впадают в ярость, они теряют всякий контроль над собой. В обыденной жизни это пассивные, флегматичные создания, которые мирно трудятся на своих рудниках. Но если гигант сделался берсеркером, его невозможно остановить доводами разума.

— Твоя плохой человек! — крикнул гигант. — Моя разрывать тебя на два куска. Моя есть твою печень. Я вырывать тебе глаза из черепа!

Он вновь ринулся вперед, и вновь Солдат сумел увернуться, хотя на маленькой полянке среди камышей было не так уж много места. Так они кружили несколько минут: Солдат уклонялся и маневрировал, отмахиваясь от Глокка, стараясь порезать его, но не наносить глубоких ран. Глокк грузно скакал взад-вперед, точно обезумевший бык, нагнув голову взмахивая руками, как мельница. Ситуацию усугублял ворон, который летал у них над головами и орал как сумасшедший. Что думают об этой схватке прочие болотные жители, можно было только гадать. Однако шум разбудил существо, которое очень заинтересовалось битвой.

Тварь вынырнула из трясины, подобно кракену, поднимающемуся из морских глубин. Она увидела серебристые взблески над камышами. Ей померещилось, что на идиота-гиганта нападает огромная серебряная стрекоза. Чешуйчатая амфибия, всплывшая из глубины, постоянно была голодна, а серебристое насекомое казалось достойным обедом. Изо рта исполина появился длинный, похожий на хлыст язык. Он выстрелил с невероятной скоростью и ухватил серебряную стрекозу. Единственный глоток — и она исчезла в его пасти.

Солдат оторопело смотрел на опустевшую руку. Что стряслось с мечом? Мгновение назад он был здесь — и вдруг пропал.

Это исчезновение застало врасплох и Глокка. Он заморгал, решив, что стал свидетелем проявления магии. Вся его ярость испарилась. Человек и полугигант принялись озираться по сторонам.

— Не там! — каркнул ворон. — Вон там, болваны!

Они подняли взгляды, пытаясь понять, в какую сторону указывает клюв ворона.

Глокк немедленно увидел проблему и застонал от страха, солдату же пришлось раздвинуть камыши. Выглянув из-за них, он узрел самую кошмарную амфибию, которую ему когда-либо доводилось видеть. Огромная тварь и впрямь немного напоминала жабу с широко расставленными перепончатыми лапами. Зеленая кожа на спине и животе была покрыта опухолями и нарывами, которые то и дело лопались, выпуская наружу облака вонючего газа и оставляя пятна-шрамы. Грушевидные глаза с горизонтальными черными зрачками уставились на двух человекообразных, стоящих на камышовом островке. Вздутые мышцы ног и шеи свидетельствовали об ужасной силе чудовища. Больше всего Солдата поразила пасть чудовища, которая распахивалась едва ли не до половины тела.

Пока он созерцал жабу, очередной нарыв лопнул, как воздушный шар, и воздух наполнился жутким ядовитым запахом, от которого насекомые дохли сотнями.

— УммУ! — завопил ворон. — Чародей-жаба!

Затем птица благоразумно нырнула в камыши, опасаясь хлыстообразного языка чудовища.

— УммУ, — пробормотал Солдат.

Он пребывал в растерянности. Этот уродливый монстр проглотил Кутраму. Пережив столько бед и злоключений ради возвращения меча, Солдат не собирался отдавать его без боя. Вооружившись кинжалами, он продрался через камыши и лишь теперь осознал, что УммУ сидит на недосягаемом острове, отделенный от них вязкой трясиной. Стоило только шагнуть в топь — и раздался предостерегающий чавкающий звук. Добраться до островка было невозможно.

— Отдай мой меч! — в отчаянии завопил Солдат.

УммУ кашлянул. Гигантская жаба попыталась убрать язык и поняла, что не может этого сделать, поскольку в глотке застряло инородное тело. Будь это какое-нибудь животное, УммУ просто ободрал бы ему кожу своим языком, но сейчас он оказался беспомощен. УммУ подумал, не нырнуть ли обратно в глубины болота. Но это означало обречь себя на долгое голодание, ибо он больше не мог пользоваться языком. УммУ был вполне разумен и понял: если меч не уберут — он пропал. Следовало позволить человеческому созданию забрать свое имущество.

Жаба загудела зычным голосом, призывая владельца меча подойти и вытащить его. От этого усилия клинок скользнул еще дальше в глубины глотки, и теперь УммУ даже не мог закрыть рот.

— Проще сказать, чем сделать, — отозвался Солдат. — Глокк, ты не видишь, как можно подойти к этой твари?

Все еще перепуганный вин обозрел трясину между островками.

— Не достать, — сказал он. — Глокк идти назад.

— Стой, где стоишь, — буркнул Солдат. — Куда подевалась треклятая птица?

— Я тут, — отозвался ворон тихим-притихим голосом, в камышах. — Мне это не нравится. Здесь полным-полно змей с хитрющими глазами.

— Вылезай и поищи тропу.

— А как насчет здоровой лягухи с вот этаким языком?

— Она не может им пользоваться… по некоторым причинам, — сказал Солдат.

— Иди сюда, птица. Немедленно.

Появился ворон, роняя с перьев капли воды. Он осторожно взлетел и опустился на плечо Солдата.

— Я не вижу тропы.

— Полетай вокруг. Посмотри хорошенько со всех сторон.

Ворон опасливо покосился на исполинскую бородавчатую лягушку. Он не слишком-то верил, что чудище безопасно.