Песнь о Трое
Шрифт:
Ахилл не разозлился, и это меня поразило. В его взгляде не было ничего, кроме восхищения.
— Что же ты за человек, Одиссей, раз придумал такое! Это блестящий план, потрясающий! Но ты должен признать, он вряд ли добавит достоинства нам с Агамемноном. Если мы поступим по-твоему, насмешки и презрение падут на наши головы. И скажу тебе сразу, Брисеиду я не отдам, даже если мне придется за нее умереть.
Нестор тихо откашлялся.
— Ты никого не отдашь, Ахилл. Обеих юных жен передадут на мое попечение, и они останутся со мной до тех пор, пока все не произойдет так, как планирует Одиссей. Я поселю их в тайном месте, и никто,
Ахилл еще колебался:
— Хорошее предложение, Нестор, и я тебе доверяю. Но ты ведь сам знаешь, почему этот план мне не нравится. Вдруг у нас не получится провести Приама? Без мирмидонян в авангарде мы понесем потери, которых не можем себе позволить. Я не преувеличиваю. Иметь в битве авангард — наша задача. Мне не может понравиться план, который будет стоить нам стольких жизней. — Его глаза погрустнели. — А как же Гектор? Я поклялся убить его, но что, если он умрет, когда я не буду участвовать в битве? И как долго мне придется не принимать в ней участия?
Одиссей ответил:
— Да, мы потеряем воинов, которых не потеряли бы, участвуй мирмидоняне в битве. Но ахейцы немногим им уступают. Я убежден, мы справимся, и неплохо. На твой главный вопрос — как долго тебе придется не принимать участия в битве — я сейчас не отвечу. Лучше поговорим о том, как сначала выманить Приама за стены. Я спрошу тебя: а что, если война затянется еще на годы? Если наши воины постареют, так и не вернувшись домой? Или если Приам выйдет за стены, когда прибудут Пентесилея с Мемноном? С мирмидонянами или без, но мы будем разбиты. — Он улыбнулся. — Что касается Гектора, он доживет до встречи с тобой, Ахилл. Я в этом уверен.
Вмешался Нестор:
— Стоит троянцам выйти за стены, они уже не войдут назад. Они не смогут увести свои войска насовсем. Если они понесут большие потери, Приам узнает о том, что наши потери еще больше. Выманить их — все равно что прорвать плотину. Они не успокоятся, пока не прогонят нас из Трои или пока последний из них не умрет.
Ахилл вытянул руки в стороны, огромные мускулы заходили под кожей.
— Я сомневаюсь, что у меня хватит силы воли удержаться от битвы, когда все остальные сражаются, Одиссей. Целых десять лет я ждал этой битвы. Есть и другие причины. Что армия скажет о человеке, который оставил ее в нужде из-за женщины, и что подумают обо мне мирмидоняне?
— Никто не скажет о тебе доброго слова, это уж точно, — рассудительно ответил Одиссей. — Чтобы сделать то, о чем я прошу, друг мой, потребуется особое мужество. Больше мужества, чем понадобилось бы на штурм Западного барьера, случись он завтра. Пусть никто из вас не поймет меня превратно! Ахилл не добавил в мой план ни капли черной краски, он и есть такой черный на самом деле. Многие станут поносить тебя, Ахилл. Многие станут поносить тебя, Агамемнон. Некоторые проклянут. Некоторые оплюют.
Криво улыбаясь, Ахилл не без сочувствия посмотрел на меня. Одиссею удалось сблизить нас больше, чем я когда-нибудь считал возможным после того, что случилось в Авлиде. Моя дочь! Моя бедная маленькая дочь! Я сидел неподвижно и безучастно, размышляя о той отвратительной роли, которую я должен буду сыграть. Если Ахилл будет выглядеть как несдержанный глупец, то каким же глупцом буду выглядеть я? Скорее уж идиотом.
Ахилл резко хлопнул себя по бедру.
— Ты взвалил на нас тяжкий груз, Одиссей, но если Агамемнон смиренно возьмет свою
— Каково твое решение, мой господин? — спросил Идоменей, по тону которого было понятно, что он сам никогда бы на такое не согласился.
Я покачал головой, подставил руку под подбородок и задумался, пока остальные на меня смотрели. Ахилл прервал мою задумчивость, снова заговорив с Одиссеем.
— Ответь на мой главный вопрос: как долго?
— На то, чтобы выманить троянцев, понадобится два-три дня.
— Это не ответ. Как долго мне придется держаться в стороне?
— Пусть сначала верховный царь объявит о своем решении. Каково оно, мой господин?
Я уронил руку.
— Я сделаю это с одним условием: если каждый из нас в этой комнате торжественно поклянется довести дело до конца, и не важно, каков этот конец будет. Одиссей — единственный, кто способен провести нас через этот лабиринт, верховный царь Микен никогда не был для этого предназначен. Это удел царей Внешних островов. Вы согласны дать клятву?
Все согласились.
Поскольку среди нас не было жреца, мы поклялись головами наших сыновей, их способностью произвести потомство и прекращением наших родов. Эта клятва была ужаснее той, которая дается на четвертованном коне.
— Итак, Одиссей, — сказал Ахилл, — заканчивай.
— Предоставьте Калханта мне. Я позабочусь о том, чтобы он сделал то, что от него ожидают, и ничего не узнал. Он поверит в себя так же безоговорочно, как бедняга пастушок, выбранный из толпы, чтобы изображать Диониса в оргии менад. Ахилл, как только ты отдашь Брисеиду и скажешь свое слово, ты возьмешь мирмидонских вождей и немедленно возвратишься к себе за ограду. Как кстати, что ты выстроил частокол внутри лагеря! Твое уединение будет тут же замечено. Ты запретишь мирмидонянам выходить за частокол и сам не выйдешь. С тех пор ты можешь принимать гостей, но сам будешь сидеть дома. Все будут думать, будто те, кто пришел к тебе, умоляют тебя вернуться. Всегда и со всеми своими друзьями ты должен казаться очень разгневанным — человеком, кровно обиженным и лишившимся всех иллюзий, который думает, что с ним обошлись крайне несправедливо, и который скорее умрет, чем помирится с Агамемноном. Даже Патрокл должен видеть тебя только таким. Понятно?
Ахилл кивнул с серьезным видом; теперь, когда дело было решенным и мы дали клятву, он, казалось, был готов отступить.
— Так ответишь ты мне или нет? Как долго?
— До самого последнего момента. Гектор должен быть абсолютно уверен в своей победе, и его отец — тоже. Размотай веревку, Ахилл, разматывай ее до тех пор, пока она их не удавит! Мирмидоняне вернутся в бой раньше тебя. — Он перевел дыхание. — Никто не может предсказать, что случится в битве, даже я, но в некоторых вещах можно быть уверенным. Например, в том, что без тебя с мирмидонянами нас оттеснят внутрь собственного лагеря. Гектор сломает нашу защитную стену и подберется к кораблям. Я немного помогу делу, используя своих лазутчиков в наших рядах. Они, к примеру, поднимут панику, что приведет к отступлению. Ты сам будешь решать, когда нужно вмешаться, но лично в битву не возвращайся. Пусть мирмидонян поведет Патрокл. Тогда будет казаться, будто ты упорствуешь. Ахилл, они знают предсказания оракулов. Они знают, что мы не сможем побить их, если ты не сражаешься с нами. Поэтому размотай веревку! Не возвращайся в битву до самого последнего момента.