Песнь победителя
Шрифт:
На некоторый период времени это, без сомнения, поможет – собьёт с толку одних, вселит иллюзорные надежды другим. Планы Кремля от этого, конечно, не изменятся.
Маленькая, но характерная деталь. В оккупированной Германии все как один русские солдаты и офицеры неожиданно стали употреблять слово «Россия». Это получилось автоматически. Иногда мы по привычке говорим – СССР, затем поправляемся – Россия. Нам это самим странно, но это факт.
В течение четверти века употребление слова «Россия» влекло за собой обвинение в шовинизме и соответствующую статью в кодексе НКВД. Даже читая классиков
Этот, казалось бы, мелкий факт бросается в глаза, когда слово «Россия» сегодня звучит в устах поголовно всех солдат. Этим словом солдат бессознательно подчеркивает разницу между понятиями «советский» и «русский».
Иностранная пресса, как на зло, во всех случаях путает эти понятия. То, что мы сами терпеть не можем, они называют «русским», то, что для нас дорого они называют «советским».
У советских людей нет ни желания, ни потребности читать иностранцам политграмоту и объяснять им сущность советской действительности. Для чего рисковать собственной головой, удовлетворяя праздное любопытство чужого человека, который к тому же даже не проявляет интереса к теме?
Степень ограничения советских людей в контакте с внешним миром хорошо видна из следующего случая, произошедшего с несколькими работниками Экономического Управления.
Однажды в перерыв между заседаниями в Контрольном Совете среди членов делегаций зашёл разговор о том, как кто собирается проводить следующее воскресенье. У председателя советской стороны в Промышленном Комитете Козлова выскользнуло неосторожное признание, что он с группой сотрудников едет на охоту.
Иностранные коллеги Козлова с радостью воспользовались случаем провести воскресенье в одной компании и выразили желание поехать на охоту совместно. Козлов вынужден был выразить свою радость по этому поводу.
В воскресенье охотничий кортеж на нескольких автомашинах выехал из Берлина. По дороге советская сторона всеми силами старалась потеряться. Вежливая забота и превосходные автомашины западной стороны к досаде Козлова не дали возможности избавиться от неудобных друзей.
Прибыв на место охоты, союзники развалились на траве, собираясь закусить и побеседовать. Чтобы избежать этого, Козлов и другие рассыпались по кустам и весь день рыскали в чаще, проклиная судьбу, связавшую их со столь политически-неблагонадежной охотничьей компанией.
Позже, чтобы застраховать себя от возможных неприятных последствий, Козлов целую неделю с жалобами и проклятиями рассказывал по Экономическому Управлению об этом эпизоде, подчёркивая свою бдительную позицию.
Итак, мы не можем свободно общаться с Западом. Что же теперь делает Запад, чтобы познакомиться с советскими проблемами?
Мне несколько раз приходилось наблюдать, каким образом Запад получает информацию о Советской России из «надежных и компетентных источников». Источниками информации обычно являются журналисты. Американский или английский журналист стремится получить возможность встречи с советскими коллегами в уверенности, что именно здесь он найдет исчерпывающие и соответствующие истине ответы.
Наивные люди! Ведь искать правды у советского журналиста это всё равно, что искать целомудрия у проститутки. Ориентироваться на информацию людей, профессией которых является дезинформация и дезориентация общественного мнения.
Даже спустя несколько лет, вопреки, казалось бы, хорошим урокам, Запад мало чему научился.
Американский журналисты, находящиеся в Берлине, долго искали случая встретиться со своими советскими братьями по перу в непринуждённой обстановке. Те всячески избегали этой встречи. В конце концов, встреча состоялась в советском «Клубе Печати». Прогрессом было то, что американцы задавали на этот раз вопросы, на которые нелегко было ответить даже прожжённым шулерам пера и чернила.
Последним приходилось больше отмалчиваться. Поучительно также, что американцы стали понимать значение слова «НКВД», им казалось, что их советские коллеги являются жертвами НКВД, что они со всех сторон окружены шпиками, а в каждом столе замаскирован диктофон.
Конечно, вернее было бы предположить, что сами гостеприимные хозяева являются агентами НКВД. На базе полученного мной в Академии опыта, я знаю, что все заграничные корреспонденты СССР являются параллельно штатными сотрудниками НКВД.
Молчаливую сдержанность своих коллег американцы объяснили страхом. Это уже шаг по пути к истине, хотя и не совсем точный для данного случая. В одном месте американцы даже затронули тему души советского человека, но сделали ошибку, рассматривая её, как таковую. Советская душа есть функция советской действительности и её нельзя анализировать вне зависимости от среды.
Будущее покажет необходимость для Запада более серьёзно заняться изучением советских проблем.
Работа в Контрольном Совете очень поучительна. Это несколько напоминает театр, где на сцене разыгрывается исторический спектакль. Я сижу в первом ряду партера и мне очень ясно виден грим актеров и слышно подсказывание суфлера.
С первых же заседаний во мне рассеивается мнение, свойственное большинству людей с улицы, что профессия дипломата это нечто лёгкое и беззаботное – белые груди смокингов, поднятые бокалы шампанского и вечерние туалеты дам общества. В действительности всё это выглядит совсем иначе. Это чертовски трудное, вернее нудное, занятие.
Здесь нужно обладать шкурой гиппопотама и чуткостью антилопы, нервами из манильского троса и выдержкой африканского охотника, которого печёт солнце, мучит жажда, кусают комары и который не может позволить себе неосторожное движение из боязни спугнуть дичь. Английская поговорка гласит, что высшее достижение хорошего тона – это скучать до смерти и при том не подавать вида.
Теперь генерал Шабалин даёт своим коллегам широкие возможности проверить эту истину. Приходится удивляться, с каким серьёзным видом серьёзные люди могут целыми часами и днями биться над неразрешимой проблемой, пока они убедятся, что она неразрешима.
При подборе дипломатов англичане руководствуются следующим принципом: самый неподходящий для дипломатической службы – это человек энергичный и неумный, мало подходящий – человек энергичный и умный, самый подходящий – человек умный и пассивный. Англичане предпочитают медлительность с конечным правильным решением и смертельно боятся опрометчивых решений, кончающихся ошибкой.