Шрифт:
Строфа 1. Крушение луча
— Как долго продержится магия?
Поначалу никто не ответил на вопрос Роланда, поэтому он задал его вновь, на этот раз подняв глаза на двух мэнни, которые сидели напротив него в гостиной дома отца Каллагэна, Хенчека и Кантаба, мужа одной их многочисленных внучек патриарха. Они держались на руки, по обычаю мэнни. Старик потерял в этот день внучку, но, если и скорбел, на суровом, закаменевшем лице никаких эмоций не отражалось.
Рядом с Роландом, никого не держа за руку, молчаливый и смертельно бледный, расположился Эдди Дин. Чуть дальше, на полу, скрестив ноги, устроился Джейк Чеймберз. Затащил Ыша себе на колени, такого Роланд никогда не видел и, если ему кто сказал, не поверил бы, что ушастик-путаник позволяет так с собой обращаться. И Эдди, и Джейка забрызгала
— Хенчек, скажи мне, прошу тебя, как долго продержится магия?
Старик рассеянно погладил бороду.
— Стрелок… Роланд… не могу сказать. Магия двери в этой пещере мне неведома. Как тебе хорошо известно.
— Тогда скажи мне, что думаешь. Основываясь на том, что знаешь.
Эдди вскинул руки. Грязные, с кровью под ногтями, они заметно дрожали.
— Скажи, Хенчек, — голос жалкий, потерянный, Роланд слышал такой впервые. — Скажи, прошу тебя.
Розалита, домоправительница отца Каллагэна, вошла с подносом в руках. Принесла чашки и кувшин с только что сваренным кофе. Она, по крайней мере, изыскала возможность сменить залитые кровью, вымазанные землей джинсы и рубашку на платье, но в глазах застыл ужас пережитого. Они таращились с ее лица, как маленькие зверьки из норок. Без единого слова она разлила кофе, раздала чашки. И ей не удалось полностью отмыться от крови, отметил Роланд, беря одну из чашек. На тыльной стороне правой ладони осталась красное пятнышко. Кровь Маргарет или Бенни? Он не знал. Да и не хотел. Волки побеждены. Они могли более не вернуться в Кэлла Брин Стерджис, а могли и вернуться. Это забота ка. А вот их забота — Сюзанна Дин, которая исчезла по завершению боя, прихватив с собой Черный Тринадцатый.
— Ты спрашиваешь о кавен? — откликнулся Хенчек.
— Да, отец, — кивнул Ролан. — Стойкости магии.
Отец Каллагэн, взял чашку кофе, кивнул, нервно улыбнулся, но не поблагодарил. По возвращению из пещеры он произнес лишь несколько слов. На его коленях лежал роман «Салемс-Лот», [1] написанный человеком, о котором он никогда не слышал. Указывалось, что персонажи и события в этой книге — вымысел, но он, Доналд Каллагэн был одним из главных героев. Жил в городе, где разворачивалось действие романа, принимал участие во всех ключевых эпизодах. Он уже перевернул книгу, осмотрел заднюю сторону супера и клапан, в странной уверенности, что увидит собственную физиономию (вернее, физиономию Доналда Каллагэна, каким он был в 1975 году, когда все это и произошло), но фотография отсутствовала, да и об авторе романа издатели сочли возможным написать лишь несколько строк. Живет в штате Мэн. Женат. До этого написал один роман, хорошо принятый критикой, если верить приведенным на задней стороне супера цитатам.
1
Роман «Салемс-Лот» в нашей реальности на языке оригинала («Salem’s Lot») опубликован в 1975 г. На русском языке издавался неоднократно под разными названиями. В издательстве АСТ впервые вышел в 2000 г. под названием «Жребий»
— Чем сильнее магия, тем она более стойкая, — ответил Кантаб, потом вопросительно посмотрел на Хенчека.
— Ага, — подтвердил Хенчек. — Магия и волшба, они едины, и разворачиваются назад, — он помолчал. — Тянутся из прошлого, ты понимаешь.
— Эта дверь открывалась во многим местах и во многих временах в мире, откуда пришли мои друзья, — Роланд помолчал. — Я хочу, чтобы она открылась вновь, точно так же, как два последних раза. Самых последних. Такое возможно?
Они ждали, пока Хенчек и Кантаб обдумывали вопрос. Мэнни много и часто путешествовали во времени и пространстве. Если кто-нибудь знал, если кто-нибудь мог сделать то, чего хотел Роланд, чего хотели они все, обращаться следовало именно к мэнни. Кантаб наклонился к старику, дину клана Кэлла Красной тропы. Что-то прошептал. Хенчек выслушал с каменным лицом, узловатой старческой рукой повернул голову Кантаба, прошептал в ответ. Эдди заерзал, и Роланд почувствовал, что тот сейчас сорвется, может, даже начнет кричать. Положил руку ему на плечо, и Эдди затих. По крайней мере, на время.
Мэнни шептались минут пять, остальные ждали. Доносящийся из города праздничный шум все сильнее донимал Роланда, и он мог представить себе, каково сейчас Эдди.
Наконец, Хенчек похлопал Кантаба по щеке и повернулся к Роланду.
— Мы думаем, такое возможно.
— Слава Богу, — пробормотал Эдди. Добавил, уже громче. — Слава Богу! Так пошли туда. Мы можем встретиться на Восточной дороге…
Оба бородача покачали головами, на лице Хенчека отразилось сожаление, Кантаба — прямо таки ужас.
— Мы не будем подниматься к Пещере голосов в темноте, — ответил Хенчек.
— Мы должны! — вскричал Эдди. — Вы не понимаете! Речь не о том, сколь долго продержится или не продержится магия, речь о времени на той стороне! Там оно бежит быстрее, а как только оно уйдет, будет поздно! Господи, Сюзанна. Возможно, рожает прямо сейчас, и, если это какой-нибудь людоед…
— Слушай меня, молодой человек, — оборвал его Хенчек, — и слушай внимательно, прошу тебя. День практически минул.
И так оно и было. Никогда на памяти Роланда день столь быстро не утекал сквозь его пальцы. С Волками они сразились рано утром, чуть ли не на заре, какое-то время приходили в себя, праздновали победу на дороге и скорбели о потерях (на удивление маленьких, учитываю силу и численность противостоящего им противника). Потом обнаружили, что Сюзанны нет, последовал бросок к пещере, где их ждали пренеприятные открытия. На Восточную дорогу, ставшую полем боя, они вернулись лишь после полудня. Большинство горожан ушло, торжествующе уводя с собой детей. Хенчек с готовностью согласился посовещаться с ними, но когда они все добрались до дома отца Каллагэна, солнце, проделало уже немалый путь, скатываясь по небосводу.
«И все таки этой ночью нам удастся отдохнуть», — подумал Роланд. Не мог сказать, рад он этому или разочарован. Знал только одно: ему сон точно не повредит.
— Я слушаю и слышу, — воскликнул Эдди, но рука Роланда по-прежнему лежала на его плече. И чувствовала, что Эдди буквально трясет.
— Даже если бы мы и согласились, нам бы не удалось уговорить пойти всех, кто нам нужен, — продолжил Хенчек.
— Ты — их дин, старший…
— Ага, ты так называешь меня и, возможно, так оно и есть, хотя это не наше слово, ты понимаешь. Во многом они последовали бы за мной, они знают, в каком долгу перед вашим ка-тетом за то, что вы сегодня сделали, и захотят отблагодарить вас, как только смогут. Но с наступлением темноты они не пойдут по тропе, которая, поднимаясь все выше, ведет к пещере, наводненной призраками, — Хенчек медленно покачивал головой, придавая еще большую убедительность своим словам. — Нет… не пойдут. Послушай, молодой человек. Кантаб и я сможем вернуться в Кра-тен Красной тропы до наступления ночи. Там мы соберем всех наших в Темпа, для нас это то же самое, что Зал собраний для забывших людей, — он коротко глянул на Каллагэна. — Я извиняюсь, отец, если это слово оскорбляет тебя.
Каллагэн рассеянно кивнул, не отрываюсь от книги, которую все вертел в руках. Ее упрятали в пластиковую обложку, как часто поступают с дорогими первыми изданиями. На форзаце чуть просматривалась написанная карандашом цена: $950. Второй роман какого-то молодого писателя. Каллагэну оставалось только гадать, отчего эта книга такая дорогая. Он собирался спросить об этом владельца книги, Келвина Тауэра, если их пути пересекутся. И за этим вопросом последовали бы другие.
— Мы объясним, что вы хотите, вызовем добровольцев. Из шестидесяти восьми мужчин Кра-тена Красной тропы. Я уверен, что все, кроме четырех или пяти, согласятся помочь, слить свою энергию воедино. Получится мощный кхеф. Так вы это называете? Кхеф? Участие? Все в одном?
— Да, — кивнул Роланд. — Разделить воду, говорим мы.
— Вам никогда не удастся разместить столько людей на входе в пещеру, — подал голос Джейк. — Не удастся разместить и половины, даже если они залезут друг другу на плечи.
— Нет нужды, — ответил Хенчек. — В пещеру войдут самые сильные… кого мы называем излучателями. Остальные выстроятся вдоль тропы, объединенные руками друг с другом и с отвесами.
— В любом случае, нам нужна эта ночь, чтобы подготовить магниты и отвесы, — добавил Кантаб. Он смотрел на Эдди, и во взгляде читались чувство вины и страх. Молодого человека терзала невыносимая боль, сомнений тут быть не могло. И он был стрелком. Стрелок мог ударить, а если уж стрелок наносил удар, то никогда не бил вслепую.