Песни Билитис

Билитис родилась в IV в. до н. э. на востоке Памфилии, в горном городке на берегу Меласа. Это была печальная страна, окруженная горами Торос с густыми лесами на них. Здесь, в горах, реки начинались в скалах, в вышине покоились большие соленые озера, а равнины были наполнены тишиной.

Дочь финикийки и грека, она, по-видимому, не

знала своего отца. Возможно, он умер до ее рождения. Мало объяснимо ее финикийское имя, которое могла ей дать только мать.

В этой пустынной стране она вела вместе с сестрами спокойную пастушескую жизнь. Подруги жили поблизости. На склонах Тороса пастухи стерегли стада. По утрам, с криком петуха, Билитис поднималась, чтобы подоить скот и выгнать его в стадо. Дождливыми днями девушки пряли шерсть. Они почитали нимф. Их фонтану предназначались и жертвоприношения. Часто Билитис беседовала с невидимыми нимфами.

Пасторальная жизнь ее кончилась после неудачной любви, о которой мало что известно, несмотря на многочисленные упоминания в ее песнях. Покинув маленькую дочь, она оставила Памфилию, чтобы никогда туда не возвращаться. Затем мы встречаем ее в Митиленах, куда она приехала морем вдоль азиатского берега. Ей было едва 16 лет. Лесбос был в то время центром мира. На полпути между прекрасной Аттикой и таинственной Лидией Митилены были столицей, затмевающей сами Афины, а по развращенности нравов превосходили Сард. Митилены располагались на азиатском полуострове и были окружены морем. С высоты храмов можно было видеть на горизонте Пергамский порт.

Широкие улицы города всегда наполняла толпа в пестрых пурпурных и гиацинтовых туниках, прозрачных шелках и желтых туфлях. Женщины носили тяжелые золотые серьги с огромными жемчужинами, а на руках — тяжелые браслеты из чеканного серебра. Волосы мужчин были умаслены и надушены благовониями. Голые лодыжки греков звенели от обвитых вокруг них змей из светлого металла. Жизнь в Митиленах не прекращалась и с наступлением темноты: двери отворены, звуки музыки, танцы, крики женщин. Питтакос издал указ, запрещающий ночные пиршества, но он не смог изменить укоренившихся традиций.

В обществе, где мужчины были по ночам заняты вином и танцовщицами, женщины пытались обрести утешение в своей среде.

Сафо была еще прекрасна, когда Билитис познакомилась с ней и воспела под именем Псаффа, которое она носила на Лесбосе. Безусловно, то была замечательная женщина, научившая маленькую пастушку слагать стихи. К сожалению, Билитис дает мало деталей об этой интересной фигуре. Но зато Билитис оставила около тридцати элегий о своей любви к девушке одного с ней возраста по имени Мназидика. По одному из стихов Сафо нам известно, что настоящее имя ее было Мнаис. Любовь эта длилась около десяти лет и оборвалась, видимо, из-за ревности Билитис.

Когда же Билитис поняла, что ничто более не удерживает ее в Митиленах, она переселилась на Кипр, где стала куртизанкой. В то время ими становились девушки самых знатных семей. Они поклонялись Афродите и пользовались уважением горожан. Билитис провела, по-видимому, на Кипре счастливую жизнь и прекратила петь, как она сама повествует об этом, в день, когда перестала быть любимой. В старости она пела для себя, и тогда-то, очевидно, и были написаны ее песни о жизни в Памфилии.

Гробница ее была найдена М.Г.Геймом в Палео-Лимиссо, у античной дороги, недалеко от Аматона, руины которого почти исчезли. Камни дома, где жила Билитис, предположительно находились на месте теперешней набережной Порт-Саида. Гробница не была разграблена, и Гейм проник в нее, взломав дверь. Стены ее были выложены черным амфиболитом, на котором и были выбиты все песни, а на саркофаге — эпитафии. Саркофаг был сделан из обожженной глины и накрыт крышкой, изображавшей покойницу: черные волосы, полуприкрытые глаза, подведенные тушью, как при жизни, на губах — улыбка. В саркофаге покоился скелет, украшенный драгоценностями и маленькой обнаженной Астартой. При первом же прикосновении эти хрупкие останки превратились в прах.

Пьер Луис

Мать купает меня в сумерках, одевает при солнце, причесывает на свету; но если я выхожу при первых лучах луны, она стягивает на мне пояс двойным узлом.

Она говорит: «Играй с девственницами, танцуй с детьми, не смотри в окно, избегай речей юношей и страшись советов вдов.

Однажды вечером тебя, как и всех, кто-нибудь уведет в большой кортеж поющих барабанов и влюбленных флейт.

В этот вечер, когда ты пойдешь туда, Билито, ты оставишь мне три фляги желчи: одну — на утро, другую — на полдень, третью — для праздников».

Черные волосы покрывают мне спину, на голове — круглая скуфейка, на теле — рубашка из белой шерсти. Ноги бронзовые от солнца.

Если бы я жила в городе, то рядилась бы в золотые украшения, золотистые рубашки и серебряные туфли. Я гляжу на свои ноги в туфлях из пыли.

Псофис! приди, маленький бедняк! унеси меня к источнику. Обняв, омой мне ноги и, положив их на цветы, надуши соком оливок и фиалок.

Сегодня ты — мой раб. Ты последуешь за мной и будешь мне служить, а на закате дня я дам для матери твоей чечевицы из своего сада.

Однажды вечером я сидела перед дверью дома, как вдруг появился юноша — прохожий. Он посмотрел на меня, а я отвернулась. Он заговорил со мной, а я не ответила.

Он порывался приблизиться, а я прижалась к стенке и дала бы ему пощечину, если бы он сделал хоть шаг.

Тогда, отодвинувшись, он улыбнулся и сдунул на меня с ладони, молвив: «Получай поцелуй». А я закричала! и заплакала! да так, что прибежала мать.

Взволнованная, вообразившая, что меня укусил скорпион. Я плакала: «Он меня поцеловал». Мать тоже поцеловала меня и увела, обняв.

Частый дождь окропил все, очень нежно и тихо. Еще немного дождит. Я выйду под деревья. Босоногая, чтобы не испачкать туфель.

Весенний дождь деликатен. Ветви, нагруженные мокрыми цветами, издают оглушительный запах. Сверкает на солнце нежная кожа коры.

Увы! сколько цветов на земле! Сжальтесь над опавшими цветами. Не нужно их подметать и смешивать с грязью, сохраните для пчел.

Скарабеи и слизняки пересекают дорогу между лужами; я не хочу ни ступать по ним, ни спугивать золотую ящерицу, что вытянулась и мигает веками.