"Желаний своевольный рой". Эротическая литература на французском языке. XV-XXI вв.

Во французской литературе эротическая тема формируется в эпоху Возрождения, хотя и в XII веке, в литературе куртуазной, у Кретьена де Труа, к примеру, или в «Романе о розе», встречаются описания не только утонченно-духовных, но и вполне плотских любовных утех. Испокон веков Эрос являлся искрой, вдыхающей жизнь в неодушевленную материю и дарящей радость в ненадежном и опасном мире, где свирепствуют национальные, социальные, религиозные распри.

В течение столетий в этой области хозяйничали мужчины, а к редким женщинам, рисковавшим писать о любовной страсти, относились настороженно.

Впрочем, когда эротическая тема была признана непотребной, то и мужчины стали подвергаться за нее преследованиям. Поэтов, сочинявших непристойные вирши, сажали в тюрьму и даже приговаривали к смертной казни, как Теофиля де Вио. И то сказать, в выражениях они не стеснялись; так сформировалась литература обсценная, а главную ответственность за ее появление возложили на Лафонтена, сочинителя скандальных «Аморальных историй».

Но времена меняются, и в XX веке эротикой «балуются» многие литераторы, от Аполлинера до Жоржа Батая. Однако классиком жанра единодушно признан Пьер Луис со своей блистательной мистификацией «Песни Билитис» (некоторые из этих стихотворений положил на музыку Дебюсси) и другими весьма смелыми произведениями. Что касается женщин, тут происходит настоящий прорыв (особенно после мая 68-го, принесшего долгожданную свободу нравов). Возникает целый пласт женской эротической литературы, представительницы которой блещут в Париже: Колетт, Рашильд; в 50-е годы умы будоражит Полин Реаж; в наше время — Анни Эрно, Катрин Мийе, Франсуаза Ре, Виржини Депант, Мари Дарьёсек, Мари Нимье… Все сплошь интеллектуалки, ученые дамы, утонченные эстетки. Французские литературоведы с уверенностью предрекают: «За женщинами будущее эротической литературы».

Так что в обществе на эротику по-прежнему спрос. Несмотря на то, что написаны уже тонны, несмотря на расширенные возможности телефона, интернета, кинематографа и, наконец, медицины (не говоря уже о живописи и скульптуре — традиционных областях, где эротика издавна узаконена), даже серьезные авторы нет-нет да сочинят что-нибудь «про это». Вот ведь как велика потребность вербализации эротических переживаний. Тем более интересно проследить это явление на примере французской литературы, ведь Франция традиционно считается страной изощренной эротики.

Попутно возникает вопрос: как разграничить эротику и порнографию? Об этом рассуждали многие. Для одних «эротика — это то, что со мной, порнография — то, что с другими». А кто-то применяет эстетический принцип: если красиво — то это эротика, грубо и отвратительно — порнография. На самом деле рубеж проходит через культуру и менталитет нации, через языковую традицию и сознание людей. Для французов эта грань очень гибка и подвижна, они гораздо лояльней относятся к выбору лексики и к тому, что именно описывается в тексте. Для более сдержанных и, может быть, зажатых северных (и не только) народов даже десятая доля этих вольностей просто немыслима.

То же и в языке. Ведь русский язык крайне целомудрен, и, если переводить на русский то, что по-французски звучит вполне литературно, получится вопиющая нецензурщина. Именно сложности перевода эротических сцен, изобилующих в наши дни в литературе, и привлекли наше внимание. Переводчику неизбежно приходится лавировать, что называется, «между матом и медициной». Как, к примеру, именовать, не прибегая к перифразу, мужские стати? Можно следовать по пути, проторенному величайшим русским поэтом, а до него узаконенному Барковым, — правда, тогда текст неизбежно превращается в набор отточий. Но есть и другая возможность: тут надо учиться у Набокова — не занижать, а завышать стиль.

Мы постарались представить в этом номере наиболее известных авторов, «хорошо» зарекомендовавших себя в «большой» литературе или оставивших яркий след в истории и потому имеющих право на некоторые отступления от строгой морали. Вошли в номер не только произведения французов, но бельгийцев, швейцарцев и канадцев, писавших на эротическую тему столь же интересно и «столь же» по-французски.

Мария Аннинская, составитель номера.

Жан Молине (Jean Molinet; 1435–1507) — музыкант, композитор, поэт и хроникер герцогского бургундского двора. Считался одним из величайших поэтов своего времени, создателем бургундской школы поэзии; прославился еще и тем, что переложил на прозу «Роман о Розе». На его могиле начертано «Овидий XV века». Прежде чем овдоветь, получить религиозное образование и принять священнический сан, Молине написал большое число «фривольных» стихов и поэм.

Перевод Владимира Елистратова.

Ах, Боннет, цветок, милашка, Здесь на днях услышал я, Что решили стать монашкой Вы, голубушка моя. Монастырь найти нетрудно: Есть Денен или Макур, Но все ждет вас славный, чудный Муж из рода Рашенкур. Обо всем вам муж расскажет И, обняв за нежный стан, Обязательно покажет Заповедный свой фонтан. Тот фонтан волшебный, Бонна, Наподобие гриба По ночам он, как колонна, Вырастает… до пупа. А для будущих монашек Ничего полезней нет. Дай вам Бог детей-милашек И удачи вам, Боннет! Ригу раз Марго открыла, Чтобы Робина впустить. Тут же Робин что есть силы Стал овес ей молотить. Бил до ночи — чок да чок! — Толстым цепом мужичок. Говорит ему хозяйка: «А теперь, дружок, давай-ка Мы над тазиком с соломой Погрызем орешки дома». Мужичка Марго не жалко: У него большая палка. Взяв за горло мужичка — Тресь несчастному тычка! «Гран мерси, — сказал ей Робин. — Если надо, я способен В благодарность за тычок Вбить вам в задницу сучок». — «Ну так что ж, — Марго сказала, — Я вам тазик показала. Будьте, Робин, молодцом: Было б нам совсем неплохо, Коль поели б мы гороха Прям над тазиком с сенцом». Ветеран Великих Оргий, Робин, как святой Георгий, Устремился смело в бой. И, начистив упряжь даме Тем, что прятал меж ногами, Горд остался сам собой. Чуя вражеское рвенье, Отдала на разоренье Маргарита все места, Говоря: «Паши, вояка, От Кале да Салиньяка, От Николы до поста. Если чаще ты над тазом Будешь лить в соломку пот — Победишь в турнирах разом Всех сеньоров и господ!»