Песни народов Северного Кавказа

Автор неизвестен

395. ПЕСНЯ ОБ ОРДЖОНИКИДЗЕ

На горных вершинах ты был между нами Льву разъяренному подобен, Оберегающему детенышей, Орджоникидзе! На горных вершинах ты был между нами Соколу смелому подобен, Крыльями ветер задерживающему, Орджоникидзе! На горных вершинах ты был между нами Вихрю могучему подобен, Как песок, врагов рассеивающему, Орджоникидзе! Облика львиного твоего Враги страшились, Робкими зайцами убегали. Духа крылатого твоего Враги страшились, Сбитыми воронами убегали. Вихря могучего твоего Враги страшились, Рваными тучами убегали. На

вершинах гор Кавказских Красное знамя водрузив, Отважных к себе призвав джигитов, Ты их повел на врагов. На вершинах гор Кавказских Ленинский закон утвердив, Врывался ты во главе джигитов В самую гущу врагов. Когда поднимался туман серый И кони ржали от запаха серы,— Плетью плетеной коня обжигая, Смелых джигитов сердца зажигая, Ты их водил на врагов. Партия кликнула: «Освободи Чеченцев и ингушей!» В бой вел ты самых отважных среди Чеченцев и ингушей, Ты в горах скакал впереди Чеченцев и ингушей! Эй, джигиты, всмотритесь получше В горные ущелья! Покинули туман и тучи Горные ущелья! Не забудут Орджоникидзе Горные ущелья: Освободил Орджоникидзе Горные ущелья!

ПЕСНИ-ЖАЛОБЫ

396. «Если бы мир, где живем мы с тобою…»

Если бы мир, где живем мы с тобою, Старою мельницей был водяною, Если бы он совершал аккуратно В год по два круга — туда и обратно, Если б вращеньем огромных камней Он бы давил вероломных людей, Если б утративших честь безвозвратно Жернов давил бы, вращаясь обратно.

397. ОЛЕНИ

Сколько оленей блуждает, отбившись от ланей, Не опуская своих горделивых голов, Сколько их ищет на склонах скупых пропитанья, Сколько с тревогой глядит из-за скал и стволов. Сколько скитается их по глухому ущелью, Ищут прозрачных ключей, чтоб напиться воды, Иль по горам, чтоб не стать для охотника целью, Скорою рысью бегут, заметая следы. Сколько их бродит в горах, молодых и поджарых, Раны зализывают, поджидают врага, Сколько их чешет бока об кору на чинарах Или о скалы гранитные точит рога. Сколько блуждает оленей, отбившись от ланей, Сколько призывно трубит и ревет искони. Здесь, на земле, где не сбудутся наши желанья, Разве, джигиты, мы с вами томимся одни?

398. «Волк завывает на склоне далеком тоскливо…»

Волк завывает на склоне далеком тоскливо. Может, он с голоду воет, его успокоит пожива, Может, на склоне лесистом дождется он ночи, Выследит лань и затихнет, до крови охочий. Волк не от голоду воет, он голод бы вытерпел молча. Воет он, воет, от стаи отбившийся волчьей. Воет он, зверь одинокий, в печали бесплодной, Воет он сытый, бедняга, и воет голодный. Странники мы, мы на этого волка похожи. Голодны ль, сыты ли, воем по-волчьи мы тоже. Мы от родимых могил, от земли оторвались, Мы на чужбине остались и здесь затерялись. Так караван, что стремился добраться до Мекки, Сбился с пути и остался в пустыне навеки.

399. «Ты лети скорее, птица малая…»

«Ты лети скорее, птица малая, К господу, что всех нас сотворил, Ты скажи, что быть одна устала я, Чтобы он мне брата подарил». «Я была, — сказала птица малая,— В крае божьем и лечу назад, Повелели, чтоб тебе сказала я: Будет у тебя родимый брат». «Если впрямь мне счастье уготовано, Чем тебе могу я отплатить, Чистым златом, серебром ли кованым Мне тебя по-царски одарить?» «Птице, мне не надо злата чистого, Белого не надо серебра. Ты меня от ястреба когтистого Защити, коль можешь, будь добра. В горы полечу иль в поле чистое, Где б гнезда ни свить мне — он найдет. Он мое жилище с неба высмотрит, Бросится, птенцов моих убьет». «Не гнездись ни на горах, ни во поле Ты на радость

своему врагу. Поселись в саду моем на тополе, Я тебя от бед оберегу».

400. «Мне приносит вести небо синее…»

Мне приносит вести небо синее, Подтверждает черная земля. Где, мой брат, тебя увижу ныне я, Боль разлуки нашей утоля? Ты лелеял, брат, мечту напрасную, Сгоряча ты понаделал дел. Ты не пожалел меня, несчастную, Ты себя и то не пожалел. Нынче по какому краю рыская, Мне тебя искать всего верней? Далека земля, земля сибирская, Но близка печаль моя о ней.

401. ШЕЛЕСТИТ ЛИ ТРАВА…

Шелестит ли трава на склонах, И стоит ли ячмень стеною, И цветы среди трав зеленых Распускаются ли весною? В час урочный восход ли блистает, Он сменяется ли закатом В том краю, где сейчас обитает, Где тоскует любимый брат мой? Говорят, в том краю, где брат мой, Зеленеет трава весною, И кончается день закатом, И посевы стоят стеною. Ветер слово мое относит В край, куда проводила брата, В край, откуда он, бедный, просит, Чтобы я не забыла брата. Поднимусь я на склон зеленый, Где когда-то с тобой ходила, Как забыть мне тебя, рожденный Той же, что и меня породила. Может, брат мой, тебя я ныне Позабыла б, да часто очень Вижу мать, что плачет о сыне. И сама я проплакала очи О тебе, что пропал на чужбине.

402. «Пусть у отца и у матери сын не родится…»

Пусть у отца и у матери сын не родится, Если он чести и мужества не сохранит. Пусть у отца и матери сын не родится, Если достоин не будет он тех, кто его породит. Если родится такой, пусть недолго живет, Если родится, так пусть до полудня умрет. Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться, А не тому, кто чуть что убегает в кусты. Господи боже, не дай нам с землею расстаться, Не увидав, как сбываются наши мечты. Даже дурнушка, что чести своей не теряет, Лучше, чем юноша, если он честь не блюдет… Ветер пусть дует, пусть ветром любовь навевает, Ветер пусть дует, пусть ветром вражду унесет.

403. МАТЬ

«Гей, привет вам, о странники, весь белый свет Из конца в конец исходившие!» — «Путь счастливый тебе, и тебе наш привет, Мать седая, не нас породившая! Ты скажи нам, не нас породившая мать, По нужде ли, по доброй ли воле Вышла в путь и кого-то не можешь сыскать Ни в горах, ни в ущелье, ни в поле?» «Ой, по воле я вышла, пришла по нужде В эту землю чужую, далекую. Сулеймана-сынка не найду я нигде, Пожалейте меня, одинокую. Средь нехоженых тропок и дальних дорог Не встречался ли вам Сулейман — мой сынок?» «Ой ты, мать, мы немало объездили стран, И в одной, на дороге нехоженой, Возле моря лежит твой сынок Сулейман, Рядом конь под седлом нестреноженный. Храбреца, что на гальке лежит недвижим, Омывает вода поседелая, Причитает, как плакальщик, ветер над ним, И рыдает над ним птица белая». «Что ж мне, странники, делать, я так голодна, Я бы съела всю гальку соленую. Так мне хочется пить, что могла б я одна Выпить моря пучину бездонную. Пусть возьмет меня сын мой туда, где вода, Где песочек, под ним расстелившийся. Пусть возьмет меня в край чужедальний, куда Ускакал он, со мной не простившийся».

404. «Под горою укроет могила меня…»

Под горою укроет могила меня, И забудет жена, что любила меня. Насыпь черную травы покроют весной, И меня позабудет отец мой родной. И сестра моя станет, наплакавшись всласть, Жить, как будто без брата на свет родилась. Только старший мой брат — настоящий джигит — Будет помнить о брате, пока не отмстит. И покуда не ляжет со мной под горой, Обо мне не забудет и брат мой второй.