Песни Срединного За-Полярья
Шрифт:
Очевидно, что знания о «суккубах» и «инкубах» были получены Инойком Загором от Северных Учителей и, прежде всего, от Лады Оночки. Сам учёный об этом писал следующим образом: «Лада называла это приручением демонических сил. По её словам, определённые ментальные усилия, направленные на привлечение энергетических сущностей низшего порядка, были необходимы любому последователю Ангойяны для очистки мира-что-внутри (Адогай Ке Ингай) для движения в сторону Тела Вселенной. Хрустальным венцом жителям Срединного За-Полярья виделся мир в постоянном настоящем. Для заполярцев он представлялся синонимом глупости. Человек в «хрустальном венце» – это индивид, сознательно ограничивающий своё ведение Вселенной доступными
31
Загор, Инойк. «Сгоревшие дневники», 23 фолд.
XIX
Мифический персонаж Цербер вряд ли был знаком жителям Северных пределов, и здесь очевиден семантический импорт одного из персонажей Древневекового Царства мёртвых со стороны Загора для разъяснения опасности и неординарности замысла, связанного с поиском древнего государства Над-Ветрия. Отметим, что существование Цербера как реального зооморфного разумного творения Ангойяны описывается представителем островной басурманской школы, Гарриком Гончаром, который назвал его Pushok, вероятно, за склонность к хаотической телепортации (Ролсова 2357).
Однако, далее возникает следующий вопрос: если речь идёт о транспространственном сёрфинге, почему учёный говорит о нём, как о пределе Иного? Любой кропотливый исследователь отметит, что перемещение в различных полях Вселенной, даже столь необычное в Поздневековье, не предполагает существование иного мира. Весь Универсум – это целое, равное единице, и только косность и неразвитость людней предполагает надежду на иные пространства вне этого мира. Ответ приходит в следующих строках Инойка. «Стылые будни» представляют собой жизнь души в человеческом теле, когда отсутствие ограничений существует только в одном – в познании. А само инобытие, о котором пишет автор, являет собой дальнейшую жизнь человека, наделённого возможностями межпространственного проникновения. Здесь и кроется объяснение учёного, который не отделял возможность телепортации как навыка, доступного человеческому разуму, переросшему бренное тело, и движения по Пути Ангойяны, дарующею такую способность своим последователям.
В последних строках Загор обозначает своё понимание сущности людней как энергетической субстанции, называемой ещё со времён Архаичных веков душой. Уход души, ведомой «звоном инобытия», оставляет тело наедине с миром как предмет, соотнесённый с ним. Субъектность личного присутствия намечена только там, где существует часть энергии Ангойяны. Отсутствие же субъекта там, откуда вышла душа, говорит лишь о существовании части мира в миру, как не инициированной части Тела Вселенной. Поэтому присутствие «Никто» [32] в организме без души, как элемента Всего подчёркивает, что экзистенциалом обладает только единица-личность, имеющая воплощение в виде энергетического импульса Ангойяны.
32
Добавлю, что в этом аспекте мне кажется не случайным упоминание о трёхголовом киноиде Цербере (Кербере). По некоторым данным, эти животные использовались для охраны точек перехода в иномирье, называемое в Цивилизации 2.0, Швами мира. При этом жуткому зверю не вменялось в обязанности останавливать всех, ищущих выход в иноземелье. Переход туда имели право осуществлять те, кто в своём личностном росте могли управлять энергиями Ангойяны. Остальные же являлись теми самыми «Никто», о которых писал Инойк в своих работах. Очевидно, что Церберы помимо экзотической внешности обладали каким-то специфическим чутьём, которое позволяло им отличать тех, кто способен перемещаться в Теле Ангойяны, и остальных Никто. Трёхголовые киноиды были уничтожены ещё в профанный период древневековых царств.
XX
Об избирательности восприятия, переключающегося с рассмотрением капель на стекле на изучение через них сада за окном, писал некий поздневековый правитель административного поинта Ника-Ра-Гуа Ортега, очевидно равняющийся на императора древнего царства М. Аврелия (Кротофф 2341).
«Правда мирозданья» (за-полярский: Зеу Мичуна), согласно учению заполярских шаманов – единственный закон Ангойяны, описывающий все процессы во Вселенной. Человеку возможность постижения этого закона давалась благодаря развитию в себе способностей к «внутренней математике». Интуитивные попытки описать гармонию мира с помощью совершенства математики предпринимались ещё древневековыми пифагорейцами [33] . Ошибкой последних было то, что физическое пространство они постигали только «внешними исчислениями», что заложило на многие века ошибочную традицию использовать «цифры поверхностей» в ущерб позабытым «внутренним исчислениям» и «цифрам глубин».
33
Пифагорейцы – странствующая раса древнеземцев, промышляющих гаданиями на абстрактных величинах, также известны как практики математической логики. По сей день являются экспертами по выживанию в условиях нестабильной геометрии.
В поздневековье также проводились исследования в области исчисления пространства как множества путей и исследование гармоничных энергий, известных как попытка создания «Теории всего». Естественно, что изыскания в упоминаемой области потерпели неудачу в силу того, что человек, как объект самоактуализации Ангойяны, не брался в расчёты древними и поздними алфизиками. Забвение «внутренней математики» ставило абсолютно непроницаемую стену между примитивным материализмом Поздневековья и возможностью улавливания транспространственных величин. Попытки обратить внимание на подобный просчёт предпринимались ещё в древности. Однако утверждения ряда маргиналов: «Человек есть мера всех вещей», игнорировались научным сообществом вплоть до рождения цивилизации Людни 2.0.
Конец ознакомительного фрагмента.