Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
Шрифт:
Чародеи внимательно вглядывались в небо, изучая зеленоватый волнистый хвост, который оставило за собой закатившееся солнце.
Ильдефонс опустился на колени возле Пергустина. Риальто подошел поближе и тоже склонился над раненым. Прочие волшебники, невзирая на страх, ворчали — бранились, что им пока не удалось обнаружить здесь ничего ценного.
Альфаро оглянулся назад, туда, где смутно вырисовывались книжные полки. А книги что, не ценность? Но он ничего не сказал и снова поднял голову к небу.
За плечом у него проплыли в
«Перед вами эволюция звезд. За три минуты вашего созерцания в небе проходит миллион галактических лет».
Альфаро вздрогнул, вперился взглядом в черные щупальца небесного кракена, но ничего не разобрал, повернулся — и увидел перед собой крошечного ветхого дедка. Лысина да и все лицо у его были обсыпаны обычным старческим крапом — коричневыми мелкими пятнышками. Левое веко не поднималось, левый уголок рта висел. Морщины, казалось, копили вековую пыль. Старичок опирался на плечо прелестной юной нимфы и шел подволакивая ноги.
Эти двое были никакими не призраками. Альфаро ощутил, как от них исходит волна живого тепла. Люди из плоти и крови! Они не рассыплются клочками бумаги.
И тут вокруг началось такое, что Альфаро с трудом поверил своим глазам: волшебники Альмери и Асколеза, которые так хвалились своим бесстрашием, заверещали от страха. Кое-кто обмочился, а Науредзин и вовсе рухнул в обморок. Хотя, конечно, он-то мог потерять сознание и от усталости и пережитых ужасов. Впрочем, появление старичка подкосило не всех магов — многие устояли на ногах и даже не очень испугались, в том числе Ильдефонс и Риальто.
— Те Радье? — осведомился Риальто.
Старичок кивнул. Но не сразу. Казалось, он не вполне уверен, кто он такой. Откуда-то слетелось еще несколько девушек, спеша поддержать его под локоток. В отличие от Пергустина, старичку их прикосновение не причинило ни малейшего вреда.
— Занятно, как они вокруг него суетятся, — отметил Ильдефонс. — Ведь их существование зависит от его воли. А он слаб и немощен.
Риальто усмехнулся.
— Даже мои немалые силы быстро иссякли бы, случись мне развлекать такое множество прелестниц.
— Но кто они? — спросил Альфаро. — Такие необычайные красавицы! Он что, сам их сотворил? — Когда Альфаро пытался создать что-нибудь подобное, обычно получались сущие уродки.
— Нет, дело было иначе. Когда-то Те Радье путешествовал во времени и собрал облики лучших красавиц и признанных куртизанок, причем ловил именно тот момент, когда каждая из них еще не перешагнула порог женской зрелости и была в расцвете юных лет. Вот эти подобия Те Радье и выпускает, когда ему нужно.
Ильдефонс добавил:
— Любит помоложе.
— Барышни не вполне понимают, каков их статус, — сказал Риальто, — зато соображают, что их выудили где-то в глубине веков, и знают, что участь и само их бессмертие зависят от расположения Те Радье и его здоровья.
— Но почему он так дряхл? — поразился
Риальто объяснил:
— У Те Радье голова устроена не так, как у обычных магов. К тому же весьма вероятно, что это лишь иллюзия старости, — как иллюзорна внешность у Ильдефонса, Мглы-над-Устлой-Водой или, скажем, расписные железные ногти у Заулик-Хантце.
Альфаро внимательно оглядел Ильдефонса Наставника. Тот, как всегда, производил впечатление дородного, румяного, благодушного златобородого дедули. А каков он был на самом деле?
Между тем Добрый Волшебник, Те Радье, неприметным образом утратил дряхлость — он выпрямился, помолодел, и перед незваными гостями оказался крепкий, стройный, высокий и очень мрачный пожилой мужчина. Но глаза его не изменились — они остались старческими и полуслепыми. Те Радье по-прежнему безмолвствовал. Потом он вдруг ткнул в воздух указательным пальцем левой руки. Ноготь его блеснул, и Те Радье начертал в воздухе:
«Добро пожаловать всем вам. Альфаро Мораг, Орудие Судьбы, долго же ты собирался сюда».
Длинные строки завивались на концах и постепенно таяли в воздухе, словно струйки желтого дыма.
— Он всегда был пижоном! — фыркнув, сказал Герарк.
«Время предало меня. Вам непременно надо снова причинить вред моему величайшему творению?» — написал Те Радье.
Риальто скептически процедил:
— Что-то я не вижу тут никаких признаков творения — ни великого, ни обыкновенного, ни злокозненного. Вообще никаких. Я вижу только пыль забвения. Это место заброшено и запущено.
«Я прекратил всякие попытки облагородить род людской. Люди — пустые, себялюбивые, порочные, коварные и неблагодарные существа. Пусть и дальше развлекаются саморазрушением. Я всецело сосредоточил свои помыслы и усилия на том, чтобы хранить знания, и на работе солнца».
Начертав эту длинную тираду, Те Радье повел рукой. Между ним и волшебниками возникла полупрозрачная стена шесть футов шириной и три высотой. На ней появилось объемное изображение — макет того зала, где сейчас пребывали все участники истории. Волшебники увидели свои собственные фигурки, увидели и призрачных девушек в миниатюре.
Палец Те Радье вдруг вытянулся и превратился в длинную светящуюся указку с желто-зеленым огоньком на кончике.
«Библиотека. Здесь все книги мира, написанные с Тринадцатой эры», — объяснил Те Радье.
Ильдефонс быстро подмигнул Альфаро Морагу.
«Вот здесь машины. Они настроены так, чтобы выискивать, где и в каких эрах создается нечто новое. Как только работа завершается, набор чар останавливает время. В прошлое отправляется гонец и приносит точную копию созданного. Таким образом, мимо меня не проходит ни одно стихотворение, песня, роман, магический или исторический трактат».