Песни

Алешковский Юз

Торчал я перед вахтою взволнованно, там надзиратель делал бабе шмон. Но было мною в письмах растолковано, как под подол притырить самогон. И завели нас в комнату свидания, дуреха ни жива и ни мертва, а я, как на судебном заседании, краснел и перепутывал слова. Она присела, милая, на лавочку,а я присел на старенький матрац.Вчера здесь спал с женой карманник Лавочкин,позавчера — растратчик Моня Кац.  Обоев синий цвет изрядно вылинял, в двери железной — кругленький глазок, в углу портрет товарища Калинина — молчит, как в нашей хате образок. Потолковали. Трахнул самогона я и самосаду закурил... Эх, жисть! Стели, жена, стели постель казенную да, как бывало, рядышком ложись. Дежурные в глазок бросают шуточки, кричат зэка тоскливо за окном: «Отдай, Степан, супругу на минуточку, на всех ее пожиже разведем». Ах, люди, люди, люди несерьезные, вам не хватает нервных докторов. Ведь здесь жена, а не быки колхозные огуливают вашинских коров. И зло берет, и чтой-то жалко каждого... Но с каждым не поделишься женой... На зорьке, как по сердцу, бил с оттяжкою по рельсе железякою конвой. Давай, жена, по кружке на прощание, садись одна в зелененький вагон, не унывай, зимой дадут свидание, не забывай — да не меня, вот глупая, — не забывай, как прятать самогон.

¹⁹⁶³

ВАГОННАЯ

Я белого света не видел.Отец был эсером, и вотЯгода на следствии маму обидел:он спать не давал ей четырнадцать суток,ударил ногою в живот.А это был, граждане, я, и проститеза то, что сегодня я слеп,не знаю, как выглядят бабы и дети,товарищ Косыгин, Подгорный и Брежнев,червонец, рябина и хлеб. Не вижу я наших больших достиженийи женщин не харю, не пью.И нету во сне у меня сновидений,а утречком, утречком, темным, как ночка,что бог посылает жую.Простите, что пес мой от голода лает, его я ужасно люблю. Зовут его, граждане, бедного, Лаэрт. Подайте копеечку, господа ради, я Лаэрту студня куплю.Все меньше и меньше в вагонах зеленых несчастных слепых и калек. Проложимте БАМ по таежным кордонам Вот только врагам уотергейтское дело не позволим замять мы вовек! Страна хорошеет у нас год от года, мы к далям чудесным спешим. Врагом оказался народа Ягода, но разве от этого, граждане, легче сегодня несчастным слепым?!

¹⁹⁶⁶

ЗА ДОЖДЯМИ ДОЖДИ

В такую погодку — на печке валяться И водку глушить в захолустной пивной, В такую погодку — к девчонке прижаться И плакать над горькой осенней судьбой. За дождями дожди,За дождями дожди,А потом — холода и морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-желтой березы.Любил я запевки, девчат-полуночниц, Но нынче никто за окном не поет. Лишь пьяницам листьям не терпится очень С гармошками ветра пойти в хоровод.За дождями дожди,За дождями дожди,А потом — холода и морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-желтой березы. Но знаю отраду я в жизни нехитрой — Пусть грустно и мокро, но нужно забыть, Про осень забыть над московской поллитрой И с горя девчонку шальную любить.За дождями дожди,За дождями дожди,А потом — холода и морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-желтой березы.

¹⁹⁵⁰

БРЕЗЕНТОВАЯ ПАЛАТОЧКА

Оле Шамборант

Вот приеду я на БАМ — первым делом парню дам... Дам ему задание явиться на свидание. Он бедовый, он придет, он дымком затянется, на груди моей заснет и в ней навек останется. Только че я не видала в романтике ентовой? Я уже парням давала в палаточке брезентовой. Любили меня, лапочку, довольны были мной в брезентовой палаточке за ширмой расписной. Я много чего строила. Была на Братской ГЭС, но это все, по-моему, казенный интерес. И «кисы» мы, и «ласточки» за наш за нежный труд, вот только из палаточек нас замуж не берут. Я плакала тихонечко, я напивалась в дым, я ехала в вагончике по рельсам голубым.