Песня цветов аконита
Шрифт:
— Конечно. Сам справишься?
— Да. Могу ли я сам решать, что с ними делать?
— Разумеется. И выберешь себе новую лошадь.
— Ваша воля, мой повелитель.
Сидел, сложив руки на коленях, спиной к окну — солнце светило сзади, и нельзя было толком разглядеть лица. Говорил негромко. По зеленому шелку плавали веселые блики и тени, такие же, как на широких листьях растений возле окна.
Легче стало, когда увидел девчонку — не маленькая уже, пожалуй, четырнадцать будет. Дура… от таких слов отвык уже — а по-другому не назвать. Сразу, с порога —
— Я ничего не знаю! Она похожа на Соэн…
— Не знаешь о чем?
Девчонка совсем теряет голову и захлебывается плачем:
— Пожалуйста, простите мою госпожу!
— Не хотел бы я иметь таких слуг, — задумчиво говорит Йири. — Теперь уж говори все.
А она не знает даже причины. Хотя госпожа — считай, старшая сестра для девчонки. Кто же так с сестрами поступает?
Свет переливается на держащем рукав браслете. Другой — в тени.
…Та была подругой одного из сыновей осужденных… Глупо. Глупость человеческая петлю затягивает — и у него на горле. Сначала — те двое. В чем он провинился? А теперь эта женщина посчитала виновным его. Может, и так. Но за что — Фею? Ах, да. Она всего лишь животное. А для Благословенного, например, эта женщина — всего лишь стоящая внизу. А сам повелитель — для Неба.
Все равно теперь.
Сумерки уже. По листьям ползет туман. Живой, шевелится, сворачивает щупальца клубочками или обвивает кусты. Тихо. Влажный звук меди — отмерили время. И снова тихо.
— Что ты считаешь справедливым взять за жизнь твоей лошади?
— Ничего мне не надо. Но… простая вышивальщица, пусть мастерица. Каждому позволено свое. Моей воли нет — есть ваша. За пренебрежение — пусть ответит она одна.
— А девчонка? И конюх? Они тоже виновны, хоть и по-другому.
— Та — просто дурочка. Преданная — но за глупость платят все. И он — за свой недосмотр. И за попытку солгать. Но пусть останутся жить.
— Хочешь, чтобы их отпустили?
— Нет.
— Я не понимаю тебя.
— Пусть решит воля Неба…
— Разумно. Ты гораздо добрее с теми, кто внизу.
— Я знаю, почему они выполняют приказы. И почему те, что наверху, — их отдают.
— Жалеешь таких, как ты когда-то?
— Нет. Я теперь не умею жалеть.
— Учишь меня справедливости? усмехнулся Благословенный.
— Разве у меня есть право на это?
— Даже если и нет, кого ты спросишь об этом? Но шутки в сторону. Они по праву твои. Делай, что хочешь.
Иногда предоставленным воле Неба давали задание, на котором не хотели терять хорошие рабочие руки — закрепить что-то на высоте или другое. Но часто поступали иначе. Этих двоих опустили в яму, куда бросили недавно пойманных яссин — смертельно ядовитых змей. Йири дал сроку — час.
Умерли оба.
Девчонка начала визжать и метаться. Мужчина попробовал убить змею — она показалась ему ленивой и сонной. Яссин были весьма раздражительны…
Наблюдатели доложили об этом. Йири кивком отослал их. Лицо его не изменилось.
— Сердце мое, откуда в тебе это? — задумчиво спросил Юкиро. — Тебя не учили действовать, не обращая внимания на посмевших стать на пути.
— Верно, — Йири отвел глаза от окна. — Многому пришлось учиться самому.
Он молчал некоторое время. Потом спросил, и всегда мелодичный голос стал будто рваным.
— Мой господин… Вы хотите иного? Чтобы я был — иным?
— Я же сказал — какой есть. Но ты и так будешь только таким, каким я захочу, — устало сказал Юкиро. — Пора бы понять.
После тех дней на любимца Благословенного стали смотреть по-другому. А на что обращал внимание он, догадаться было нельзя.
Пасмурно. Мелкая взвесь — не дождь, водяная пыль. Человеческая фигура бродит по пустому саду. Сад красив, только зелень кажется тусклой. Здесь почти нет цветов — лишь мелкие иссиза — белые сариссы. И кусты снежноягодника. Узорчатая дорожка — черные и бежевые мелкие плитки, причудливо огибающие друг друга — мокрая.
На тонких пальцах человека — три кольца. Одно маленькое, простой золотой ободок. Другое — золотая змейка, смотрящая на собственный хвост. Третье — с гранатом. Темно-красный камень, затаившаяся меж гранями жизнь — как духи садов осенью и зимой. Но те — в полудреме, которую трудно нарушить, а камень словно выглядывает сам из себя. Камень жизни.
Человек подходит к пруду — и вдруг срывает гранатовое кольцо. И бросает в воду.
Часть вторая
ИВОВЫЙ ОСТРОВ
Глава 1. СЕСТРА
Запад. Земли сууру-лэ
Здесь любили золотой цвет. Правитель сууру был молод — он только достиг своего двадцатого года. Одежда его переливалась, словно свет в капле росы — разными оттенками изумительной яркости.
Нрав молодого правителя внушал опасение приближенным — несдержанный, резкий, он редко слушал советы и часто — льстецов.
Тронный зал был отделан бирюзовым, черным и золотым — диковинные звери с львиными головами и длинными гибкими телами словно текли вдоль стен. Чем-то подобные существа походили на произведения тхай — но были массивнее; к тому же тхай никогда не изображали зверей в тронных залах.
Голос правителя — звучный, красивый — отражался от каменных плит.
— Они закрывают нам торговые пути на восток!
— А мы им — на запад, — старшего советника раздражала эта категоричность. Тем более что за себя он не опасался ничуть.
— Они плавают на запад на шаварских судах, на которые нам нельзя нападать. Сами же не пускают нас в пролив Эш.
— Вы предлагаете войну, государь. Но сейчас это бессмысленно. У них сильный правитель. Сейчас у них союз с синну.
— Союз? Временное перемирие. Дикари ни в коем случае не придут к ним на помощь. Мне надоело плестись в тени тхай.
— Сейчас с ними выгоднее торговать, нежели воевать.