Песня любви
Шрифт:
– Моя госпожа решила продать ее, так как хозяину не нравится, что она ездит верхом, – объяснил он Тарику, продолжавшему охранять вход. – Если ты не позволишь нам пройти сейчас, то торговцы лошадьми закроют свои дворы и на ночь напьются.
– И чтобы продать одну лошадь, вам нужно идти вдвоем?
Аль-Амин закатил глаза.
– Как ты знаешь, я наездник, а не конюх. И день, когда я начну сгребать на улице навоз, станет для меня последним, – жеманно проговорил он.
Тарик засмеялся и распахнул широкие ворота. Аль-Амин танцующей походкой прошел
– Двое выбрались, – прошептала Рика. – Остались трое.
С наступлением сумерек мальчишки на улице подняли крик, предлагая за небольшую плату освещать дорогу благородным господам. Рика услышала, как Торвальд на ломаном греческом подозвал одного из них. Она выглянула в окно вовремя и увидела, как отец проскользнул наружу, после чего Тарик запер за ним высокую двустворчатую дверь. При этом Рика, прячась за занавеской, не пропустила злобный взгляд, который он бросил на ее окно.
– Трое выбрались, – тихо произнесла она.
– Рика, может быть, поешь? – уговаривал ее Абдул из-за дверей комнаты.
– Не сегодня. – Она прислонилась к косяку. Сердце ее бешено билось. – Таков обычай моего народа. Я должна поститься в память усопшей подруги. – Несмотря на поучения Магнуса, ложь легко слетела с ее языка. На самом деле поминки на севере были как раз поводом как следует напиться и наесться. Пиршество и пьянство считались более подходящим для провожания, чем пост. – Ты должен простить мне это краткое отсутствие.
– Тарик доложил мне, что Аль-Амин не вернулся, – продолжал Абдул. – Хочешь, я пришлю кого-нибудь прислуживать тебе? Может быть, другого евнуха?
– Нет, – покачала она головой. – Я привыкла к Аль-Амину. Он скоро вернется. Наверняка у него просто возникли какие-то трудности с покупателем, но я хочу скорее продать этого коня, чтобы мои поездки верхом не раздражали тебя.
– Спасибо, мой северный цветок. Твое уважение к моим желаниям весьма похвально. – В его голосе звучало нетерпение. – Но мне хочется сегодня же вечером поделиться с тобой моими планами на будущее. Право же, смерть служанки и так отняла у тебя много времени; Неужели я не смогу уговорить тебя присоединиться ко мне?
В этот момент возле другой двери мелькнула какая-то тень.
– Пожалуйста, отнесись с уважением к моим обычаям, хотя бы сегодня, – просительно добавила Рика. – Я сегодня не смогу быть приятной собеседницей. Я готова с полным вниманием отнестись к твоим планам, но в другое время. Прошу тебя. Может быть, завтра…
– Как хочешь. – Недовольный тон Абдула подсказал Рике, что он нечасто позволял идти наперекор его желаниям.
Затаив дыхание, она прижалась ухом к дверям, вслушиваясь в его удаляющиеся шаги. Убедившись, что он действительно ушел, она облегченно выдохнула и обхватила себя руками, чтобы сдержать дрожь.
Затем она подперла дверной засов стулом, задула лампу и в наступающих сумерках стала ждать, когда дом затихнет. Абдул-Азиз приказал, чтобы ужин сопровождала музыка, и Рика терпеливо переносила завывания и всхлипы, издаваемые его
Она подвинула свой стул к окну и уселась наблюдать за тем, что происходит во дворе, но так, чтобы оставаться незамеченной. Тарика сменил у ворот другой евнух, но такой же громадный. У ворот всегда стояла стража, но лишь сегодня ей запретили выход наружу. Заподозрил ли Абдул что-то, или просто обеспокоился насчет ее безопасности и репутации, как утверждал Тарик?
Лампы в хозяйской обеденной комнате погасли, и колеблющийся свет свечи свидетельствовал о том, что Абдул направился по веранде в свои покои, расположенные вокруг лестничного проема. Если бы здесь была еще одна лестница!.. Но единственная возможность попасть с третьего этажа во двор – идти мимо комнат хозяина. Рика должна была признаться, что ей очень повезло прошлой ночью, когда она прокралась вниз незаметно. Несомненно, ей помогли громкие стоны и завывания наложницы, развлекавшей господина. Но Абдул-Азиз редко приглашал одну и ту же девушку две ночи подряд, так что Рика понимала: сегодня рассчитывать на подобное отвлечение нельзя.
Многочисленные женщины Абдула ее не интересовали, так как она не собиралась присоединяться к их числу. Однако она задумалась, как отнесется к воплям плакальщицы женщина, которой Абдул небезразличен. Возможно, для нее этика завывания будет поводом не для забавы, а для отчаяния? На севере тоже у вождей нередко были наложницы, но она не думала, что ей лично придется с этим столкнуться. На миг Рика пожалела Султану и других жен. Если кто-то из них всерьез любил Абдул-Азиза, то они каждую ночь должны были умирать от печали. Как может женщина постоянно жить с этим?
Лампы в комнатах Абдула погасли. Не было слышно ни звука, кроме тихого щебета ночных птиц и плеска фонтана. Женщина, делившая сегодня ложе с господином, была либо молчаливой, либо более безразличной. Рика продолжала смотреть в пустой двор, напряженно ожидая сигнала отпереть свою дверь.
Луна поднялась и медленно покатилась по небу, но во дворе не было и намека на движение. Почему он не идет? Бьорн бился в битвах, ходил в набеги. Он наверняка знал, как важна точность в таких делах. Ожидание терзало ее. Рика перестала заламывать пальцы и, чуть не плача, уткнулась лицом в ладони.
Внизу гордо прошествовал один из павлинов, сунул голову в куст и испустил громкий скрипучий крик. Этот звук заставил ее поднять голову, и она увидела, как неясная фигура проскользнула на лестницу.
Наконец! Он идет, и скоро они вместе тихо поднимутся в сад на крыше. У Бьорна с собой будет веревка, по которой они спустятся с крыши дома на улицу. А потом они с Бьорном доберутся до площади Быка, где их будет ждать Торвальд с лошадью. Оттуда они быстро доедут до гавани Феодосии, где по договоренности Торвальдас Орнольфом их будет ждать «Валькирия», готовая отплыть, как только они поднимутся на борт.