Песня моей души
Шрифт:
В серых глазах только искра любопытства и море спокойствия. Хоть и устал, хоть и ранен, маг спокоен. В какой-то миг мне показалось, словно это какая-то каменная статуя, а не человек. И никак не определить, сколько же ему лет. Со светловолосым мужчиной вроде бы всё понятно: ему около двадцати трёх лет. А возраст Канрэла какой-то расплывчатый. По лицу дашь около двадцати с небольшим, но у него слишком серьёзный взгляд.
Тут темноволосого мага заинтересовало чего-то среди ветвей. Поднимаю голову. Ветки и листья, усыпанные капельками воды, сливаются в причудливое кружево. В каждой капельке отражается маленький кусочек мира. Из них складывается дивный узор. Над деревом протекает река облаков. Иногда между облаками уверенной дорогой пробиваются лучи солнца. Воздух свеж, чист. Звонкими колокольчиками поют какие-то пташки невдалеке. Опускаю голову. Канрэл теперь напоминает маленького ребёнка, подсматривающего за чудесами земли и природы. Каждая раскрытая маленькая тайна наполняет ясные глазёнки и любопытную чистую душу радостью. Каждая маленькая тайна кажется бесконечно интересной. Потом, спустя несколько десятков лет, взрослые не могут объяснить этот интерес маленького ребёнка к обыденным вещам. И вдруг во взгляде Канрэла появилось нечто мечтательное, доброе, искреннее. Оно сверкнуло и пропало под равнодушием. Скрылось под навалившейся серьёзностью. Заслонилось какой-то маской. Вроде бы оно не могло быть, но было.
– А вы своё имя не назвали, - улыбнулся мне Эндарс.
– Разве оно важно?
– Алиной её звали, - выдал меня сероглазый, припомнив наши с братом вопли друг другу, - чуть помолчав, спросил серьёзно: - Вы не желаете с нами говорить? Или мы вас отвлекаем от каких-то важных мыслей?
О чём говорить? Разговор наш быстро закончился. Я отделывалась молчанием либо простыми ответами. Не доверяла им. Канрэл тоже не слишком-то желал беседовать. Светловолосый поднялся:
– Пойду, притворюсь злым магом в другом месте.
Теперь мужчина на некоторое время сосредоточивался на создании заклинания, затем шагнул в мерцающую голубоватую арку, возникшую рядом с ним. И не вышел. Арка рассыпалась искрами. Мгновение искры кружились в воздухе, потом исчезли. Остались только я и раненный, но всё ещё бодрый мужчина. Мне стало неуютно.
Он спокойно поднялся – и я напряглась. Однако Канрэл просто отошёл в противоположную сторону. Остановился у большой лужи, разглядывая своё отражение. Стоит ко мне спиной. Мне почему-то кажется, будто молодой маг в растерянности. Ой, а для чего магу нужен меч? И откуда тот взялся, ведь раньше никакого меча видно не было! Ох, у Эндарса кроме двух кинжалов появились ножны с мечом, прежде чем он поднялся. Наверное, они сделали оружие невидимым, а потом сняли заклинания либо заклинания сами пропали, либо пропали из-за мокрой земли и травы. Впрочем, бессмысленно гадать, отчего их оружие неожиданно стало видимым. С моими знаниями о магии это бесполезно.
Долго наблюдать за Канрэлом не стала, боясь, что тот неожиданно обернётся и неправильно поймёт моё внимание. Осталась сидеть на том же месте, не смотря на вновь намокавшую от воды одежду, и стала вспоминать радостные события, растворённые между грустных дней. Их дарил мне только мой брат. Они скрашивали жизнь вместе с его заботой.
Неожиданно вспомнился человек, оказавший помощь тогда, когда разучилась верить в людей. Вспомнилось моё недоверие, удивление, всплеск радости, благодарности и взрыв чувств, перемешанных, пылающих. Тогда мне хотелось сделать для него всё самое лучшее, выручать его всегда. Чувства те были непривычными, редкими, яркими. Они как будто забылись за пару дней, а теперь вспомнились. Глупо. Странно. Радостно. Что со мной случилось? Отчего мне кажется, будто случившееся и глупо, и радостно? Нет, мне это не кажется глупым. Мне неспокойно, но мне хорошо. Пытаюсь успокоиться, но не получается. Пытаюсь выбросить его из головы, но не удаётся. Убеждаю себя, что мне должно быть безразлично, какое у него имя, но сердце отчего-то хранит его. Не хочу забывать. И не забуду. Ох, почему мне никак не взглянуть на тебя, не узнать тебя? О, как бы было прекрасно, умей я тебя узнавать, видеть сквозь ложное и иллюзорное!
Канрэл прошёл мимо меня. Среди мужчин моей страны он выделялся своей фигурой. Язык бы не повернулся назвать его слабым и слишком худым. Не широкоплечий, среднего роста, вроде бы и мускулов особых нет, но при этом он кажется гибким и крепким. Пальцы длинные, тонкие. Лицо красивое. Волосы обрезаны чуть ниже ушей, причём, очень неровно. Одежда дешёвая, обычная. С красной вышивкой у ворота, подола и рукавов снизу – из Белого края он. Хотя лицо его, как и лицо Эндарса, чисто выбрито. Так в Синем крае мужчины ходят или модники, обычно, из аристократии. Но нашивки на предплечьях, красные, овальные. Я бы подумала, что Канрэл из Многоречья, но и у него в вышивке очень распространённые узоры. Может, и не многореченец. Или как и тот, второй, маскируется. С такою вышивкой можно во многих странах Белого края сойти за своего. И эта туманность чем-то настораживает. Хм, ножны с одной линией, слегка колеблющейся, как поверхность воды, всколыхнувшаяся от дождевой капли. В оружии я ещё меньше смыслю. Но что-то в этой изящной линии не то. Не похоже на ножны воинов Белого края. Слишком просто. И при этом очень изящно.
Мужчина начал рвать какую-то траву. Внезапно поднял голову. Странно, мне было всё равно, какое у него лицо, всё равно, кто он. Меня притягивали его серые глаза. Настоящие, такие знакомые…
Поспешно отворачиваюсь. Отчего так бьётся сердце? Отчего не идут из головы эти серые глаза? Отчего кажутся такими знакомыми?
В смятении дожидалась Эндарса. Канрэл бродил неподалёку, срывая разные травинки. В лесу он ходит так уверенно, будто на своём огороде. И ему, похоже, известно о свойствах многих трав.
– О, тут земляника есть! – неожиданно закричал мужчина откуда-то сбоку, - Полакомимся ею? О, какая душиста! Ммм...
Не обращаясь ко мне на «вы», Канрэл как-то умудрялся не быть фамильярным и даже быть в какой-то степени вежливым. И никаких пошлых намёков в его речах не звучало, только дружелюбие, но, кажется, искреннее и тёплое.
От такого искушения, как земляника, отказаться не сумела. Мы приседали, разрывали мокрые листья, искали душистые ягоды. За этим занятием нас и застал запыхавшийся Эндарс.
– В Дубовом городе люди уже расходятся. В трёх других городах и деревне меня запомнили, как безумного мага, разыскивающего некого Гостибора, синебородого алхимика, - молодой мужчина хулигански усмехнулся.
Скинул с плеча вторую сумку и швырнул ему – в полёте что-то звякнуло и зашуршало – Канрэл её сразу поймал, хотя расстояние между ними было большое.
Потом, посерьёзнев, Эндарс прибавил:
– Мы можем возвращаться, - поправил своей сумки лямку.
Хм, сумка светловолосого обычная, из плотной материи. Такие тоже много где носят. А у Канрэла по краю крышки вьётся тонкая линия вышивки, в уголке только. Простая, черная нитка. Но даже в этом скромно узоре очень много изящества. Очень гармонично с формой сумки смотрится. Да и… если присмотреть, то и в узор вышивки с рубахи хозяина хорошо вписывается, будто так и шли в одном комплекте.
Эндарс за взглядом моим проследил. По чёрной вышивке взглядом скользнул, по красной… На пальцы мага посмотрел, длинные, тонкие. Потом, на лицо его взгляд подня, усмехнулся как-то странно. А Канрэл, приметивший его внезапный интерес, как-то даже нахмурился.
– Не проверишь свою сумку? – серьёзно спросил светловолосый.
– Тебе же хуже, если что-то взял, - многозначительно ухмыльнулся другой.
Но, впрочем, взгляд его Эндарс выдержал спокойно. Долго. Потом Канрэл сказал уже мне, на него смотря:
– По-моему, следует возвращаться тогда, когда все разойдутся.
– Тогда вас будут подозревать, - прищурился светловолосый.
– А вас? – хмыкнул раненный, поддразнивая его, необычайно вежливого. Или подчёркнуто вежливого. Или про меня с ним уточняя.
– Нас никто не разглядел, пока не появился дым.
– Нет, я именно о вас, Эндарс! Вы были в иных местах.
Он хмыкнул и уточнил:
– А я укрывался под иллюзией. Не соваться же мне туда таким, какой есть!
Раз обещают вернуться, нужно пойти с ними. Кто знает, вернут ли они меня потом?