Песня ночи
Шрифт:
Он не мог не восхищаться силой ее духа. В конце концов, сказал он себе, она была в стане врагов, и кто может винить ее в том, что она старается укрепить свое положение?
— Если бы вы были мужчиной и заявили мне, что я Келлз, я бы вызвал вас на поединок и вы бы собственной кровью смыли нанесенное мне оскорбление, но вы женщина, и вы беззащитны. Мне очень хочется научить вас повиновению с помощью кнута, но я не стану этого делать, потому что у вас бесстрашное сердце. Откажитесь от сказанного, и мы снова станем друзьями.
Каролина беспомощно всплеснула руками.
— Ты болван, — с горечью проговорила она. — И твоя глупость будет стоить тебе жизни.
— По крайней мере я распоряжусь своей жизнью по собственному усмотрению, — заметил он с невозмутимым видом.
— Келлз, — взмолилась она, — что я должна сделать, чтобы ты мне поверил?
— Если ты еще раз назовешь меня Келлзом, — проговорил он бесцветным голосом, — я задеру твои юбки и так отшлепаю тебя, что твой прелестный белый задик станет таким же румяным, как щеки.
— Ты не посмеешь! — воскликнула она, сверкая глазами.
— Ошибаешься, посмею.
— Ну что ж, я буду называть тебя Келлзом, когда захочу! И уж конечно, буду называть тебя Келлзом, когда мы будем наедине!
Каролина поздно поняла, что зашла слишком далеко. Она поняла это лишь тогда, когда роковые слова сорвались с ее губ.
Она не успела шевельнуться, вернее, не успела броситься наутек — Келлз накинулся на нее, словно кот на мышь, и, перехватив ее поперек талии, понес к себе. И напрасно Каролина вопила, колотила его ногами и молотила кулаками по каменной груди, она добилась лишь того, что разбила носки туфель о грубую кожу его сапог, а руки ее отчаянно заболели.
Хуана и Лу, привлеченные шумом, выбежали узнать, что происходит. С истинным наслаждением они наблюдали, как дон Диего, перепрыгивая через ступеньки, несет отчаянно сопротивляющуюся Каролину, закинув на плечо точно мешок.
— Что это он собрался с ней делать? — с удивлением спросила Лу.
Старая Хуана рассмеялась:
— Он намерен ее поколотить, но передумает.
По выражению лица Лу нетрудно было догадаться: она не очень-то верит Хуане. Старая служанка подтолкнула молодую локтем.
— Он ее любит, Лу. С чего бы иначе он приходил от донны Химены с таким видом, будто его пытали?
— Может, он боится, что муж донны Химены узнает? — предположила Лу.
Хуана снова рассмеялась.
— Я думаю, дои Диего не боится ни Бога, ни дьявола, а уж тем более ревнивых мужей, будь то муж донны Химены или чей еще.
Беседу прервал донесшийся сверху отчаянный вопль.
— Пошли на кухню, Лу. Они вернутся с улыбками, а нам ведь не хочется, чтобы нас застали за подслушиванием.
…Истошный крик раздался в тот момент, когда дон Диего со своей ношей вошел в комнату и, усевшись на кровать, перекинул Каролину через колено.
«Черт… Он и впрямь намерен меня отшлепать!» — Каролину обуяла ярость. Но где же ей справиться с доном Диего! Юбки Каролины взлетели вверх, а в следующее мгновение она почувствовала, как тяжелая ладонь дона Диего с размаху опустилась на ягодицы. Каролина снова закричала. Извернувшись, она умудрилась укусить его за руку, которой он придерживал ее.
Дон
— Я всего лишь расставляю все по местам, пытаюсь показать, кто здесь хозяин. И ты не смеешь мне перечить и называть меня Келлзом!
С этими словами дон Диего внезапно перевернул Каролину и опустил на пол. Но тонкое платье не выдержало столь неделикатного обращения и расползлось по шву.
Каролина задыхалась от гнева и возмущения. Еще никто и никогда так не унижал ее. В этот миг она готова была убить своего обидчика. Дои Диего смотрел на раскрасневшуюся и растрепанную Каролину, сейчас, как ни странно, еще более прелестную и желанную… Но ее взгляд! Эта ненависть, это презрение… Казалось, она способна испепелить его взглядом.
— Ты не Келлз! — бросила она ему в лицо. — Может, ты и был им когда-то, но теперь… Ты не стоишь того, чтобы лизать его сапоги!
Каролина размахнулась и влепила ему звонкую пощечину.
— Вот так-то лучше, — примирительно сказал дон Диего и, не в силах сдержать желание, схватил Каролину за плечи и привлек к себе, пытаясь поцеловать ее.
Каролина отчаянно завертела головой, стараясь уклониться. Злость придавала ей сил, и она вырвалась из объятий, правда, порвала при этом рукав платья. Сверкая глазами, она взглянула на дона Диего.
— Я не желаю вас видеть! — дрожащим от гнева голосом проговорила она.
— Неужели?
Его темные брови взметнулись, и он снова привлек ее к себе. Самонадеянность дона Диего не знала границ.
— Твое тело говорит о другом, чертовка! — сказал он и наклонился, целуя мочку ее уха; потом принялся целовать ее белую шею, грудь…
Вот сейчас бы и оттолкнуть его, сейчас, когда он так уверен в победе. Но если эта мысль и пришла Каролине в голову, то была столь же мимолетной, сколь и запоздалой. Ибо она уже находилась во власти других ощущений. Вопреки здравому смыслу она действительно желала этого мужчину. Что поделать, если чувства берут верх над рассудком! Помимо воли Каролина расслабилась, ее охватила приятная истома; и, как ни старалась она проявлять благоразумие, дону Диего почти без усилий удалось добиться своего, добиться того, чего они оба желали. Словно в полусне она чувствовала объятия его крепких рук — это он нес ее на кровать; потом почувствовала приятную тяжесть его сильного тела, его руки, его губы, его влажный язык.
Каролина не протестовала, когда он осторожно, но настойчиво стал раздвигать ее ноги, не протестовала, когда он вошел в нее, не резко и грубо, как можно было ожидать, но все с той же осторожностью.
Еще мгновение, и ее решимость противостоять ему растаяла окончательно; она забыла и свой страх, и свой гнев и теперь стонала под возлюбленным, наслаждаясь его страстью. Она прижималась к нему, целуя его грудь и плечи, и шептала ему ласковые слова, шептала, не слыша себя, не придавая значения своим словам. Она чувствовала его горячее дыхание, чувствовала, как бьется в груди его сердце, и с каждым движением возлюбленного огонь в ней разгорался все жарче.