Песня огня
Шрифт:
— Твой супруг хорошо разделался с этой маленькой потаскушкой Нэн, — продолжала Итта, не забывая прибирать комнату, — тебе больше не придется мириться с ее капризами.
— Не придется, — согласилась Кассия.
— Я слышала также, что новый рыцарь, поступивший на службу вместо сэра Гая, сэр Уолтер не пользуется особой любовью.
— С чего ты это взяла? — резко спросила Кассия.
Итта пожала плечами:
— Кажется, так сказал один из солдат, точно не помню. Это рыцарь сухой, холодный и скрытный, к тому же он хам.
— Интересно было бы узнать, что думает о нем Грэлэм, —
— Твой лорд — умный человек. Если этот сэр Уолтер не тот, за кого себя выдает, он быстро выведет его на чистую воду.
— Думаю, ты права, Итта.
— В чем права? — спросил Грэлэм, входя в комнату. Итта ответила с готовностью:
— Мы говорили о сэре Уолтере, милорд.
— Возможно, — отважно вступила в разговор Кассия, — он не тот, кем хочет казаться.
Брови Грэлэма сошлись над переносицей. Он нахмурился.
— Он тебя побеспокоил?
Кассия вопросительно посмотрела на мужа, потом ответила:
— Нет, милорд. Просто дело в том, что я ему не доверяю. Он мне чем-то напоминает Жоффрея.
— Понимаю, — сказал Грэлэм. Он отпустил Итту и теперь спокойно наблюдал, как его жена снует по комнате, то и дело теребя пояс своего платья.
— Вы не изменили решения, миледи?-спросил он спокойно.
Она судорожно глотнула и кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Однажды я обещал вам, что больше никогда не буду принуждать вас. Вы все еще верите, что вам придется терпеть боль и притворяться, будто получаете наслаждение?
— Я никогда не знала ничего другого, — ответила леди Кассия, внимательно разглядывая свои босые ноги, утопавшие в мягком ворсе ковра.
— Сегодня будет иначе.
— Я… я попытаюсь, милорд.
Послышался тихий стук в дверь, и Грэлэм отворил ее. Эвиан подал ему поднос, на котором стояли вино и два кубка.
— Вы не будете заставлять меня пить вино, милорд! Он улыбнулся ей:
— Нет, но, думаю, вам надо слегка расслабиться, миледи. Вот.
Он протянул ей кубок с вином, потом налил себе. Кассия медленно пила мелкими глотками холодное сладкое вино, удивляясь тому, что оно еще просачивается в ее сжатое судорогой горло. Когда ей удалось выпить второй кубок, она почувствовала, что лицо ее горит. Все теперь казалось не так страшно; язык ее развязался, и она заговорила вслух:
— Почему вам… так важно, чтобы я… чтобы мне нравилось быть с вами?
— Мое дитя не должно быть зачато в страхе, — пояснил Грэлэм, сознавая, что не вполне честен с ней.
— А это имеет значение?
— Для меня — да.
Ему не хотелось копаться в себе и разбираться в причинах, почему это было так важно.
— Довольно пить, жена, пора в постель.
Кассия подчинилась, делая отчаянное усилие, чтобы не зарыться тут же в одеяла.
Уголком глаза она следила за Грэлэмом, который торопливо раздевался. И впрямь, думал он, почему для него имеет значение, что чувствует она? Она была всего лишь женщиной… и все же по непонятной ему причине он размышлял о том, что сделать, чтобы заставить ее слушаться. Грэлэм видел, как Кассия побледнела, когда он лег рядом с ней. «Эта пигалица думает, что я накинусь на нее, как дикий
Криво улыбнувшись, рыцарь вытянулся на постели, подложив руки под голову. Через минуту он спросил:
— Нэн выполнила твое распоряжение?
— Да, но неохотно.
Ответ ее был произнесен придушенным шепотом. Наступило время, решил он, узнать, готова ли она выполнить условия их договора.
— Кассия, иди ко мне.
Грэлэм не смотрел на жену, но чувствовал, как завибрировала постель, когда она подвинулась к нему.
— А теперь, — сказал он тихо, — я хочу, чтобы ты поцеловала меня.
На мгновение Кассия нахмурилась, удивленно глядя на мужа. Он не двинулся с места. Она медленно поднялась, опираясь на локоть, склонилась над ним и быстро клюнула его в губы.
— Отлично, — похвалил рыцарь с серьезным видом, — Теперь я хочу, чтобы ты снова меня поцеловала, только на этот раз не сомкнутыми губами и не так быстро.
Грэлэм почувствовал теплое дыхание жены, ее сладкие от вина губы, снова прикоснувшиеся к его губам. Он заглянул в глаза Кассии и улыбнулся.
— Это было не так ужасно, верно?
Она покачала головой.
— Хочу почувствовать твой язык на своих губах. Тебе не будет больно, обещаю.
Когда, полная смущения и недоверия, Кассия сделала так, как он просил, она внезапно ощутила, что тело ее вплотную прижато к его телу. Он такой большой, слабо подумала она и тут же почувствовала, как его язык в первый раз за это время легонько коснулся ее губ и языка. Она сделала попытку отодвинуться, но Грэлэм продолжал лежать, и она позволила их языкам ощутить друг друга. Это от вина, думала Кассия, от вина ей тепло. Она не замечала, что теперь ее рука покоится у него на груди, а пальцы робко ласкают его густые волосы.
Когда она подняла голову, то слегка задыхалась, а в глазах ее было глубокое беспокойство. Грэлэму захотелось одновременно и рассмеяться, и сжать ее в своих объятиях, но он не сделал ни того, ни другого.
— Еще, Кассия, — сказал он тихо. Грэлэм позволил ей действовать, как она захочет, и был в восторге, когда почувствовал, что ее поцелуи становится более глубоким, а рука легла на его плечо. Рыцарь почувствовал прикосновение ее нежных грудей к своему телу и удивился, как ему еще удается сохранять спокойствие. Очень медленно он выпростал одну руку из-под головы и осторожно положил на ее спину. Рука его потянулась к ее мягким волосам и погладила их; он старался не спугнуть ее, несмотря на то что его сжигало яростное желание. Грэлэм почувствовал, как она вздрогнула и попыталась отодвинуться, вновь объятая недоверием.
Он думал, что лопнет, когда ее рука погладила его по груди и спустилась вниз, к животу.
— Тебе нравится мое тело? — спросил рыцарь, не отрываясь от ее рта.
Ответом был судорожный вздох; она испуганно отдернула руку. Кассия не знала, почему ей нравится дотрагиваться до него. Ей показалось, что теперь ее тело не принимает приказаний разума, а действует само по себе.
— Я… я не против… поцеловать тебя, — прошептала она, с трудом оторвавшись от него.
— Вот и отлично, — ответил Грэлэм и услышал хрипоту в своем голосе.