Песня Стервятников. Реквием для зверя
Шрифт:
– Добро пожаловать в Epicure, – встречает нас менеджер с видом английского дворецкого. И как бы отменно немолодой мужчина не смотрелся в своём фраке, но лично мне он напоминает важного жука из какой-то детской книжки. – Вы резервировали столик?
– На имя Николаса Прайда, – серьёзно отвечает мой сопровождающий, и впервые за всё это время я понимаю, что была единственной, с кем Ник мог позволить себе хоть какое-то ребячество.
Всегда такой важный и отстранённый, самоуверенный и напористый, он куда больше напоминал мне высокотехнологичного робота, запрограммированного на одну только работу. И отчасти мне даже нравилось это. Нравилось
– Прошу пройти за официантом, – наконец-то оторвал он взгляд от монитора, распоряжаясь провести нас к столику.
Ресторан оказался разбит на три сектора. Два зала находилось внутри гостиницы, а один – снаружи. Не знаю почему, но для этого вечера Ник выбрал тот, что был оформлен в стиле девятнадцатого века. Светлые стены, мягкие позолоченные стулья, гобелены с изображением средневековых королей, пузатых купидончиков и обнаженных женщин. Но самое лучшее: канделябры, огромная люстра, атласные портьеры и настоящий камин.
Такая ерунда, но я любила открытый огонь. Любила смотреть на яркие языки пламени, забывая обо всём на свете. В этот момент оставался только приятный треск поленьев, лёгкий аромат дыма и мягкое тепло.
В центре зала стоял белый рояль, на котором играл слегка тучный мужчина в очках и чёрном смокинге. Лёгкая музыка растекалась по просторному залу, поднимаясь неторопливой волной по стенам. Путалась в массивных гобеленах. Касалась украшенного узорами потолка, а затем так же медленно опускалась обратно к столикам.
И это было настолько прекрасно, что я впервые за столько времени почувствовала в душе долгожданное спокойствие. Последние недели выдались особо тяжелыми, и потому сейчас мне как никогда нужно было расслабиться.
Отдохнуть, забыв обо всё на свете. О смерти Моргана, своём заточении, измождённом лице Джеймсе, любви к Николасу и даже о своей маме…
И пусть это и будет самым большим эгоизмом, который я когда-либо себе позволяла. Но хотя бы на сегодня… Хотя бы этим коротким вечером я должна поступить так, чтобы окончательно не сойти с ума. Чтобы суметь перевести дыхание перед очередным затяжным боем с мужчиной, которого я, как казалось, даже успела полюбить…
– Ну как тебе это место? – так соблазнительно улыбнулся Ник, что по моему телу тут же забегали мурашки.
– Здесь так уютно, словно я попала в настоящий дворец, – отведя от него взгляд, я тут же уткнулась в протянутое меню.
– Мне тоже здесь очень нравится. Всегда, когда прилетаю в Париж, прихожу именно в это место. Как по мне, то оно на самом деле заслуживает свои три звезды от Мишлен.
– Ну надо же, какие глубокие познания. Не думала, что мужчины могут интересовать тем, сколько звёзд у ресторана.
– Статус обязывает, – продолжал он изучать список блюд, задумчиво потирая пальцами губы. – Если бы ты осталась в моей семье, то тебе точно так же, как и мне, пришлось бы изучать каждый отдельный ресторан и гостиницу, для того чтобы устраивать достойные приёмы своим будущим партнёрам. А ещё бесконечное число банкетов по поводу и без! Телятину «Монблан», – поднял он взгляд на официанта, говоря на французском ничуть не хуже, чем на английском. – И «Капрезе».
– Воспользуетесь нашей винной картой?
– Нет. Принесите нам шампанского.
– Как скажете, – записал мужчина и сразу же повернулся ко мне.
– Утку под апельсиново-ягодным соусом и салат «Ламари».
Продублировав наш заказ, официант испарился,
– Ну что, Бэмби, – улыбнулся мой сопровождающий, – выпьем за хороший вечер?
Сделав первый глоток удивительно вкусного алкоголя, я захотела как можно быстрее опьянеть, расслабляясь в компании Прайда.
– Слушай, Ник, мы ведь так и не оговорили, где именно я буду жить всё это время. То есть… – отвернулась к пианисту. – Это будет в Гарфилде или на Манхэттене?
– На Манхэттене, – сухо ответил Николас, заставляя меня нервно сглотнуть. – Если хочешь, то можешь вернуться в свою прежнюю комнату. Но это ещё не всё. Вместе с нами будет жить Ричард.
– Твой отчим возвращается?
Я считала Ричарда вполне приятным человеком. Такой себе милый старичок, который любит играть в карты и шахматы. А ещё он как никто другой находил общий язык с Джеймсом, настолько умело манипулируя его дурным характером, что был для него ближе любого друга. Но, после того как три года назад у него началась крайняя степень Альцгеймера, никто из нас троих не имел ни малейшего понятия, куда именно Николас поместил его.
– По заключению врачей ему осталось не более двух месяцев, и я не хочу, чтобы он умирал в чужом доме.
– Удивительно, – кивнула официанту, принимая принесённые блюда. Он буквально вмешался в ваши с Мией отношения, а ты продолжаешь любить его, словно ничего и не было.
– Мой отец бросил нас с матерью, когда мне было всего четыре года. И прежде чем она встретила Ричарда, работала самой простой стриптизёршей, – так безразлично проговорил Ник, словно презентуя очередной рекламный проект, а уж никак не посвящая меня в ту часть своей жизни, которая не была известна ни одному таблоиду мира. – Три года моей матери пришлось крутиться на шесте в дешевом клубе, прежде чем её заметил мой будущий отчим. Так что я безумно благодарен ему, что он вытянул её из подобного дерьма. И не только вытянул, но и сумел отмыть ее до такой кристальной чистоты, что никто, кроме последней кучки пенсионеров, не в курсе того, что когда-то давно Кэтрин Прайд была простой девкой с улицы. Он создал моей матери новое имя и подарил новую жизнь, – наблюдая за тем, как Николас режет мясо, я с какой-то удушающей обречённостью была вынуждена признать, что этот мужчина – одна сплошная загадка. – Ричард никогда её не бил и не унижал, а ещё он официально усыновил меня и передал в моё распоряжение все, чем когда-либо владел. Знаешь, Даяна, – поднял мужчина свой металлический взгляд, – возможно, в чём-то он и сделал мою жизнь хуже. Но я всё равно считаю, что нам с матерью безумно повезло встретить именно его, а не какого-нибудь больного педофила, который бы пробирался по ночам ко мне в комнату и шантажировал тем, что если я хоть кому-нибудь об этом расскажу, то нас с матерью опять выкинут на улицу.
– Ужасно… – поморщилась, отправляя в рот сочный кусочек сладкой утки.
– Поверь, малышка, в этом мире столько грязи, что каждому из нас хватило бы с головой. Так что радуйся, что тебе повезло не утонуть в подобной мерзости. И пусть Джеймс и не был для тебя самым лучшим мужчиной на свете, но, насколько я могу судить, он не выделывал с тобой тех извращений, которыми в наше время болеет большая часть богатых и власть имущих.
– Да уж, что-что, но тут мне на самом деле грех жаловаться, – игристое шампанское обожгло язык, спускаясь по горлу раскалённым маслом.