Песок под солнцем
Шрифт:
— Я и так буду с тобой, когда я здесь. А бывать здесь я могу часто. Ты хочешь чего-то еще?
— Н-не знаю. — Чувствую, как предательски краснею. — Можно я… подумаю?
— Разумеется, — я наконец, смею поднять глаза. Он улыбается, как ребенку, ласково, на мгновение — но этого хватает стать чуть уверенней. Проводит рукой по волосам, выпускает меня: — Если надумаешь, что ты хочешь, чтобы я сделал, сразу скажи. Хорошо?
— Да.
Иду накрывать на стол, а обрывки мыслей носятся в голове, как рой перепуганных мух. Что я хочу еще? Я хотела знать, что нравлюсь Багиру. Я это знаю… вроде бы. Я хотела его видеть. Вижу. Стало легче? Нет. Так чего же я хочу на самом деле? Если собрать воедино все мои собственные фантазии, получится, я набиваюсь к нему в постель. То есть честно заявить: «Я хочу, чтобы ты меня оттрахал», что ли? Нет. И даже не потому, что язык не повернется, а потому, что неправда. Так — я не хочу. А чего же мне надо-то? Хоть головой об стену бейся от собственной глупости.
Ужин прошел почти в полном молчании. Багир похвалил мою рыбу, я его поблагодарила. И все. Поднявшись из-за стола, Багир вытер губы салфеткой, посмотрел, как я втягиваю голову в плечи, слегка поклонился.
— Благодарю хозяйку за прекрасный ужин. Сейчас как раз пора в душ и в постель. А ты сама реши, как близко хочешь быть.
И ушел.
Вот так вот. Реши сама, прийти к нему или нет. Куда легче было бы, обними он меня и уведи наверх. А так… Ну почему все так тяжело? «Реши сама», «что ты хочешь?» Кажется, уже решила. Наверх я, конечно, приду. Вот только со стола уберу.
В персиковой спальне Багир развалился на подушках, слегка прикрывшись уголком простыни. Верхний свет погашен, только ночник в изголовье медленно перебирает цвета спектра. Багир улыбается и молчит, а я, как вошла, так и стою столбом и не могу сдвинуться. Нет, раз уж явилась…
Спешно раздеваюсь, скидываю одежду на кресло. Мелькнула мысль — стоило бы делать это красиво, но нет. Просто быстрее, пока он не заметил, как у меня дрожат руки. Раздевшись, подхожу и ложусь рядом, не решаясь смотреть в лицо. Меня обнимают, укладывают голову на плечо и опять гладят, успокаивая. Я смотрю, как движется его рука, долго, кажется — всегда. Нервная дрожь постепенно проходит. А он теплый, почти горячий.
— И все-таки, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я хочу, чтобы ты… — не то, не то! Я только начала говорить и уже чувствую, как неправильно. Замолчав, разбираю в уме каждое слово. Вот оно!
— Я хочу, чтобы… я смогла сделать тебе приятное.
— Так попробуй.
Поднимаю голову и начинаю целовать. Ладони, твердые и гладкие, грудь и шею, покрытые мехом, потом опять возвращаюсь к груди и спускаюсь ниже. Багир гладит мне спину, проводя подушечками пальцев вдоль позвоночника от затылка до копчика и обратно. Все беспокойство осталось где-то на далеком берегу, который уже давно скрылся в тумане. Чувствую, как под моими пальцами потягивается и вздрагивает мышцами живот, а мех смешно топорщится участками. А дальше? Хочу дальше! Отбрасываю уголок простыни и замираю. Вставший член не очень большой, но гладкий и ярко-розовый. Касаюсь губами, провожу языком, и понимаю, что байки в сетевом форуме имели под собой основание. От кончика к основанию язык скользит легко по кажущейся бархатной коже, а в обратном направлении сразу цепляется за невидимые шершавинки. Что же получается? Надеться, и обратно уже никак? Только — дальше, проникая друг в друга все сильнее, прижимаясь и оставаться так постоянно… навсегда. От такой картинки, возникшей в голове, тело все вздрагивает и, не давая себе времени на раздумья, перекатываюсь на Багира сверху и опускаюсь на него. Я… это… сделала!
— Бри? Ты подумала, что делаешь? — шепотом. — Тебе будет больно обратно.
Но мне уже море по колено.
— А я не буду обратно, я буду только к тебе, — медленно-медленно опускаюсь вниз, даже дышать забыла. — Вот! Мы теперь соединены навсегда?
— Ну, не навсегда, конечно. Но пока мне не хватит. А это может оказаться долго.
— Хорошо-о… — прижимаюсь к нему, целую грудь. Сдвигаюсь вперед — и внизу живота вспыхивает острая боль. Замираю — раз так, значит, соединены. Спускаюсь поцелуями пониже, Багир тем временем осторожно покачивает нас как в лодке на волнах, а потом внезапная горячая волна боли и чего-то еще скручиваются внутри в тугой клубок, который разворачивается и тысячей хвостов, мохнатых и колючих, охватывает меня со всех сторон. Вырываюсь из него, — и все заканчивается. В глазах плавают цветные пятна, а тела не ощущаю совсем.
Я вновь лежу у него на плече.
— Багир?
— Мр-р-ур? — В ответ раздается мурлыканье. Заглядываю ему в лицо, встречаю удивленный и даже слегка испуганный взгляд.
— Что с тобой?
— Ум-р-м-р-ук… Гм. Да все нормально вроде бы. Не обращай внимания.
— Ты так приятно мурчал. Мне понравилось.
— Да? Хорошо, — и гладит мои волосы.
— Багир, ты можешь сделать мне маленького кошратика?
Сдавленный смешок, похожий на хрюк.
— Нет. Ни кошратика, ни человечка не получится.
— Жаль, — и засыпаю.
Когда проснулась, коша рядом не было и я, вздохнув о несбывшейся надежде поваляться утром в его теплых объятиях, поплелась в душ, откуда и выбралась через полчаса в почти бодром состоянии. А потом разыскивала его, заглядывая во все закоулки дома. Плащ на вешалке висит? Висит. Значит, и сам где-то здесь. Только вот где? Я успела даже понервничать, когда обнаружила его на крыше. Кош с отсутствующим видом смотрел на ползущие по озеру клочья утреннего тумана.
— Багир?
— А? Ты уже проснулась? Ну тогда пойдем в тепло.
Пойдем. Я недолго тут пробыла и то успела замерзнуть, а он о чем так задумался? Ох, как бы не обо мне. Интересно, что задумал, но не скажет ведь.
После завтрака завариваю чай, расставляю вазочки с печеньем, а сама пытаюсь понять, что «не так». Вроде бы мечты сбылись: Багиру со мной хорошо, и мне с ним… очень. Но что-то определенно не в порядке. Я не могу себе представить наше завтра. Сегодня — пожалуйста. День, вечер и даже ночь могу вообразить легко. А завтра, послезавтра — никак. Пустота. Постепенно приходит ощущение: мы на каком-то перекрестке дорог, и я не знаю, по какой идти, чтоб оказаться вместе. Что нас связывает? Постель, объятия, поцелуи, ароматный чай и туман за окном. И? И все. Наверное, будь Багир «домашним мужчиной», сидящим с газетой перед телевизором, этого бы хватило. А так… чувствую, он в дороге, но не вижу ее. Уйдет, даже заметить не успею. На глазах снова появляются слезы, и давит в груди, как будто я его уже потеряла, хотя вот он, сидит в кресле у окна. Скрываюсь в кухне, будто за сахарницей, и быстренько умываюсь холодной водой. Вот, так получше; попробую поговорить.
— Багир, — подхожу и сажусь на пол у его ног. Подбородок на колени, поза просьбы, поза младшей. — Я понимаю, твои занятия — наверняка не для посторонних. Но, может быть, все же есть что-нибудь, в чем я могла бы тебе помогать? Очень хочу быть полезной… не только в постели.
Молчит, рассеянно перебирая мои волосы. Сосредоточенно думает. Как будто совещается сам с собой. Я жду. Подружки наверняка назвали бы меня дурой, и посоветовали, наоборот, показать свои «безмерные возможности, напор и железную волю», раз уж я хочу, чтобы приняли мою помощь. Короче, продать себя подороже. Но дело в другом. Совсем в другом. Я прошу о доверии, прошу пустить в дружеский круг. А сочтут меня сильной или слабой, какая, в сущности, разница? Тем более, я вообще не представляю, с чем смогу справиться, а с чем — нет. Главное, согласись…
— Есть такое.
Поднимаю к нему лицо, улыбаюсь.
— Побереги, пожалуйста, Рафу с Михом. Я очень за них беспокоюсь, но здесь и тем более в городе рядом быть не смогу.
— Ты знаешь… о них?
— Знаю. И стараюсь помогать, насколько могу. А больше почти никто не знает.
— Даже среди ваших?
— Да.
— Значит, о нас тоже никому знать не следует?
— Ты все правильно понимаешь. Рафа в курсе, Мих тоже узнает от нее, а остальным не стоит даже догадываться. И, пожалуйста, будь осторожнее.